Творчество: Александр Балтин

Василек и водяной

Не каждый мальчишка может похвастаться знакомством с домашним Водяным. Василёк — может.

Он собственно не Василёк, а Василий, но больно не нравилось это имя и ему, и его маме.

Но отец настоял — он вообще всегда настаивал на своём.

Строго, как врач, говорил он некогда маме, а она, (спустя сколько-то лет) рассказала об этом Василию, который уже был Васильком:

-Василий — значит царственный. Время сейчас жёсткое, недоброе, так пусть это имя поможет ему быть успешным.

И они — Василий и его мама — договорились, что для отца он будет Василием, а для себя самого и мамы — Васильком.

Но всё это теперь не столь интересно Васильку. Интересен ему — Водяной. Его знакомый домашний — весёлый и лукавый — Водяной, живущий в кранах, в размёте душевых струй, в наполняющей ванну воде, живущий в тысяче различных капель и чудесных струек, и, разумеется, невидимый для других.

Дело было так — однажды, вернувшись из школы, где особенно ни с кем не дружилось — пообедав и сделав уроки, Василёк — в полном одиночестве — сидел и мечтал:

Вот бы такого друга, которого ни у кого не было! Такого, чтобы другие его и видеть не могли — и с которым весело б было, и секреты бы ему доверить любые...

Одиночество — сколь бы полным оно ни было — всегда имеет своего гномика — собственно вокруг него оно и существует; гномик, конечно, незрим, но слышит и видит человека, пребывающего в его силовом поле, и иногда помогает ему. Но только, если человек такой, что ему стоит помогать.

И вот, именно такой гномик подсказал Васильку пойти на кухню, поставить чайник, хотя мальчишке и не особенно хотелось чаю. Но гномик обладает чудесной властью — и человек подчиняется ей, даже не зная, зачем ему это нужно.

Итак, Василёк пошёл на кухню, и уже было взял красный, бокастый чайник за чёрную, гнутую ручку, когда заметил у крана — у гнутой шеи его, именуемой забавно — гусёк — некое шевеленье. Мальчик не поверил сперва — он точно знал, что в квартире один, а никаких маленьких животных, какие бы могли убежать и устроиться у крана, у него не было; но пригляделся — и увидел человечка, сидевшего возле крана с красной крышечкой. Человечек был прозрачно синим, и невозможно было сказать — одет ли он, или маленькое тельце издаёт нежное, синеватое сиянье; он сидел — как уже было сказано — возле крана, и болтал ножками — не то обутыми в некое подобие туфелек-ласт, не то тоже светившимися синевато.

-Удивлён? — спросил человечек, глянув на Василька, причём глаза его вспыхнули лукавыми искорками.

-Ага, — ответил Василёк, забыв про чайник — который он, кстати сказать, даже и не поднял со столешницы.

-Ещё б, — сказал человечек довольно. — Не каждый может увидеть настоящего домашнего Водяного.

-А ты Водяной? — с замиранием сердца спросил Василёк, ещё до конца не веря, что это реальность.

-А то! — бодренько отозвался человечек.

Василёк протянул — робко и неуверенно — палец: уж очень хотелось коснуться человечка, но тот, подняв ручку, помахал ею в воздухе.

-Погоди, — молвил он. — Сейчас я спущусь, сделаюсь побольше, и тогда мы сможем познакомиться, как следует.

-А мне что делать? — не очень к месту спросил Василёк.

-Ничего, — ответил Водяной. — Отойди чуть от раковины.

Василёк отошёл, не сводя глаз с человечка, а тот — ловко, как по зимней снежной горке съехал по белому боку раковину, причём лёгкий след — чем-то напомнивший след улитки — секунду померцал, и пропал, и возле самого стока, куда вечно забивается мелкая чепуха, человечек завернулся прозрачным винтом, вытягиваясь вверх, и слегка брызгаясь.

Василёк отскочил, хотя совсем не боялся воды, и вот рядом с ним возник Водяной — чуть меньше мальчишки ростом.

Он был в синем костюмчике с нежными зеленоватыми разводами, крепенький, как боровичок, с забавной — впрочем, такого же цвета, как и у людей, рожицей, и очень лукавыми, синими, конечно, глазками.

-Вот, — сказал Водяной, протягивая ручку, которую хотелось назвать лапкой. — Ты, я знаю, Василёк, а я, как уже было сказано — Водяной.

Они обменялись рукопожатием. При чём у водяного ладошка, как и ожидалась, оказалось влажной, что было вовсе не противно, а приятно, и чуть щекотно.

-Ты вот об улитке подумал — когда след за мной на раковине увидел, да? — спросил Водяной.

-Да. — Ответил Василёк удивлённо. — А откуда ты знаешь? Ты умеешь читать мысли?

-Мысли я умею читать иногда — когда они касаются воды, и разных существ, связанных с нею. Но вообще мысли обитателей квартир читать совсем не сложно — они простенькие очень и совсем одинаковые. Но дело не в этом. Я просто знаю, что когда я маленький, и съезжаю по раковине, то остаётся коротко светящийся след.

-А я никак не мог понять, — сказал Василёк — ты одет, или это такое вокруг тебя свеченье?

-Я могу и так и так, — ответил Водяной. — Когда я маленький, я свечусь, а когда увеличиваюсь, на мне появляется эта водяная одежда.

-Почему водяная?

-Потому что я Водяной. Но если ты будешь бесконечно прерывать меня мы никогда не дойдём до улитки.

-А мы должны дойти до неё?

-Конечно. Ибо все улитки, которых ты встречал до этого — вовсе не улитки, а так — мелочь, чепуха пузатая.

Василёк стал вспоминать разных улиток, которых ему доводилось видать — на даче, ползущих по листьям, в прудах, в аквариумах знакомых...

-И не вспоминай, — прервал его Водяной, и Василёк вспомнил, что тот легко читает мысли, связанные с водными существами. — Всё это — не улитки. Вернее — не настоящие улитки.

-А какие настоящие? — полюбопытствовал мальчик.

-Настоящая улитка, — и Водяной поднял назидательно палец, — та, что имеет домик, в какой могут зайти её друзья.

-Ух ты, — восхитился Василёк. Он никогда не слышал, что улитки бывают настоящими и ненастоящими.

-И тебя — поскольку ты в меня веришь, — и лукавые искорки полетели — вернее, поплыли по воздуху, поскольку водяной посмотрел на мальчишку, — я возьму в гости к одной из настоящих улиток.

-Правда? — обрадовался мальчишка.

-Конечно, правда. А иначе зачем я здесь?

-И как же поедем к этой настоящей улитке?

-На водном транспорте, конечно, — важно произнёс Водяной. — К настоящей улитке иначе никак не добраться.

-А где мы возьмём такой!

-Ох, какой любопытный мальчишка! Впрочем, конечно, другой бы меня не увидел. — Тут Водяной коснулся чайника. — Транспортом будет он — ведь мы познакомились с тобой, благодаря ему.

И тут из носа чайника вырвался пар, хотя он стоял всего лишь на столешнице, а не на плите. Пар разлетелся тысячей загадочных брызг, окутал чайник, и он стал меняться на глазах — бока его разошлись в стороны, нос вытянулся вперёд, недра раскрылись и внутри, оказалось, есть уютные — синенькие, конечно, — сиденьица.

Кухня тоже слегка увеличилась, и чайник — размером с маленькую лодку — пробасил:

-Ну, поплыли?

-Вот здорово! — восхитился Василёк. — У нас будет говорящая лодка.

-Я не лодка! — обиженно пробасил чайник. — Я чайник, временно ставший лодкой.

-Прыгай! — скомандовал Водяной.

И они прыгнули одновременно.

-Какие мягкие сиденья, — Василёк ещё несколько раз — осторожно и аккуратно — подпрыгнул на синеньких подушка.

-А то, — сказал Водяной, махнув ручкой.

И тотчас кран — такой обычный, скучный кран — вытянулся, как хобот слона, раскрылся, как ворота, и зазвучала тихая музыка синевато-серой, похожей на речную воды.

Вода качнулась — чайник, временно ставший лодкой, легко взлетел, и сразу же приводнился, мерно покачиваясь, постоял минуту-другую, и поплыл — сам собою, легко и свободно.

-А далеко ли плыть до настоящей улитки? — спросил Василёк нового знакомого.

-Это зависит от самой улитки. Они бывают двух видов — совсем настоящие и настоящие понарошку. Те, какие понарошку, только делают вид, что они настоящие, они совсем неинтересны, но настоящие... о, это чудесные улитки...

-Так к какой же мы плывём? — слегка запутался Василёк

-К самой что ни на есть настоящей! — гордо молвил Водяной. — Разве повёз бы я тебя к другой?

Берега вокруг текли и переливались многокрасочно. Длинные лианы тянули свои зеленоватые руки к геометрическим плодам, росшим на деревьях, чьи странные формы не могли не повеселить. Василёк глядел, как один подвижный треугольник, оторвавшись от ветки, покачнувшейся слегка, увернулся от лапки лианы, и проскользнув в толстое тело круга, растворился в пространстве.

-Ну и ну!

Водяной коротко усмехнулся.

-Тебя больше не интересует далеко ли до настоящей улитки?

-Интересует, конечно, — откликнулся Василёк. — Но тут вообще столько всего интересного!

-Так вот — настоящие улитки живут везде. — Авторитетно сказал Водяной.

-То есть? — переспросил Василёк, наблюдая за манипуляциями ромба — он стремился нанизаться на красную светящуюся пирамиду, что никак — ну совсем никак — не удавалось.

-То есть, мы можем приплыть в любой момент. Или отодвинуть этот момент.

-А разве момент можно отодвинуть?

-Вообще это зависит от самого момента. Бывают, конечно, особо упрямые. Но наш — покладистый. И мы его легко отодвинем. Итак, если тебе надоело плыть — то мы уже приплыли.

-А мне не надоело, — сказал Василёк.

-Тогда поплаваем ещё немножко.

-А нельзя ли заманить какую-нибудь из фигурок к нам в лодку?

-Попрошу не забывать, — басовито напомнил чайник, — что я чайник, временно ставший лодкой.

-Конечно, конечно, извини, — быстро сказал Василёк.

-Можно. — Ответил Водяной. — Вон тот квадрат, по-моему вполне подходит на роль гостя прогулки.

-А бывают такие гости?

-Бывают. Гости бывают всякие. — И Водяной обратился к шустрому квадрату, перепрыгнувшему только что катившееся куда-то кольцо.

-Уважаемый квадрат, не угодно ли?..

-Угодно, — прервал его нагловатый квадрат, сделал длинный прыжок и оказался между Водяным и Васильком.

-Всем привет, — крикнул он, одной из сторон своих снимая шляпу, которую раньше не было видно. — Я квадрат, что понятно, а вы?

Друзья представились.

-А плывём мы, — сказал Василёк, — на чайнике, временно ставшим лодкой.

Чайник басовито погудел.

-А куда плывёте? — спросил квадрат.

-Мы плывём к настоящей улитке, — с гордостью сказал Василёк, помня, что немногие знают настоящим улиток.

-О-о-о! — протянул квадрат, и подбросил вверх свою шляпу. Та взмахнула крылышками и полетела за неуёмным кольцом. — Тогда стоит спеть!

И он затянул:

Мы плывём, мы плывём, в гости мы плывём к улитке,

Никакой, никакой вовсе нету здесь ошибки —

Нету совершенно никакой.

Ждёт ли нас? Нет не ждёт, никого вообще улитка,

Ничего, раз добра, нету никакой ошибки,

Никакой, никакой

Вовсе нету здесь ошибки.

Тру-ля-ля, тру-ля-ля,

Тру-ля, тру-ля, тру-ля-ля...

При этих тру-ля-ля, квадрат поймал из воздуха шляпу, так никого и не догнавшую, дважды подкинул её, и окончательно отпустил на волю.

-Не хотите ли с нами к улитке, уважаемый квадрат? — спросил Водяной, несколько церемонно.

-Нет, благодарю, — ответил тот. — Я был у неё вчера. И к тому же мне надо решить проблему с треугольником. Он сильно зазнаётся — будто забыл, что у него только три стороны, а у меня — четыре. К тому же, надо догнать кольцо.

-Тогда, мы приплыли. — Сказал Водяной.

-Прощайте, — весело крикнул квадрат. — Приятно было познакомиться.

Он выпрыгнул за борт, и, весело, брызгаясь, покатился по реке.

-Как же мы приплыли? — Спросил Василёк.

-А вот так, — ответил Водяной.

И — Василёк увидел: в тени дерева, чьи корни уходили прямо в воду, а крона упиралась в небо, цветасто составленное из разных геометрических фигур, находился домик, напоминавший раковину, и над овальным входом была надпись — Дом настоящей улитки.

Они сошли на берег, и трава прошелестела им приветствие.

-Траве необходимо ответить, — сказал Водяной. — Жаль, что мы не захватили для неё гостинец.

Чайник, издав довольно сложный гудок, быстренько свернулся, и принял свой изначальный вид.

-А это, — после того, как они поприветствовали траву, сказал Водяной, — гостинец для улитки.

И он подхватил — ловко и кругло — первоначальный чайник.

-Как? — растерялся Василёк. — А на чём же мы поплывём назад?

-Не беспокойся, — басовито ответил чайник, — чайники вроде меня — то есть настоящие чайники — умеют отбрасывать тень. Тень эта подождёт вас, и послужит вам лодкой.

И действительно — на траве обозначилась приятная серая тень, несколько продолговатая и уютная.

-Я подожду, — подтвердила она.

Водяной позвонил.

Улитка — напоминавшая уютную бабушку в чепчике, из которого мило поднимались мягкие рожки, и в сереньком платьице — плавно отворила дверь.

-А, это вы, — пропела она. — Заходите, заходите. Я почему-то так и подумала, что это вы.

-Мы привезли вам чайник, досточтимая настоящая улитка, — молвил Водяной, протягивая ей чайник.

-Чудесно, чудесно. — Голос у улитки был округлый и влажный. — Тем более, что вы уже плыли на нём, и значит опыт его обогатился. А чайники с обогащённым опытом всегда интереснее просто чайников. Ну, прошу.

И они проследовали в единственную — тоже округлую, но совершенно не влажную — комнату настоящей улитки. Стол был, естественно, зелен, и стульев вокруг него — точно три. Под балахоном из чего-то зеленого, слегка качавшегося располагалась постель, а мебель — низенькая, коричневая — комоды, шкафы и проч. — стояла, как ей и полагается, вдоль стен.

Чайник поставили на тумбочку, и он закипел сам, бодро выбросив струйку пара.

Тут же — весёлым рядком вылетели из комода чашки, ложки, сахарница — и разместились на столе аккуратно, как полагается. А варенье улитка достала сама.

-Варенье требует особого отношенья, — пояснила она. — Никуда не годится, если оно обидится. Обиженное варенье становится горьким, и вообще — может уйти из дома.

-Как же оно уйдёт? У него же нет ножек... — усомнился Василёк.

-Это совершенно неважно, — пояснила Улитка. — У обиженного варенья вполне могут вырасти лапки, и оно пойдёт искать себе другого хозяина.

Улитка предложила садиться. Взлетевший чайник наполнил чашки, причём из носика его лился самый настоящий, карминно-крепкий чай, а вовсе не кипяток; и они расселись, раскладывая по розеточкам — те проступили на столешнице сами, без напоминанья — варенья.

-Думаю, — сказал Водяной. — Нашему другу будет интересно узнать, из чего оно.

-О, это особое, улитковое варенье, — с гордостью произнесла улитка. — Его рецепт перешёл ко мне от бабушки, а той... Уже сложно сказать от кого. И главная его особенность заключается в том, что никто не знает, из чего оно.

-Как же так? — растерялся Василёк.

-Очень просто. Вы ставите пустую банку в комод и очень просите варенье — тут главное не просто попросить, а очень попросить — чтобы оно поселилось в нём. В зависимости от силы просьбы, оно появляется или на другой день, или через месяц...

-Или вообще никогда, — закончил Водяной. — Я слышал про это улитковое варенье. Но главное — у него такой вкус, какой тебе хочется.

-Правда? — обрадовался Василёк, скорее зачерпывая ложечкой массу. — О, — довольно зажмурился он, — клубника.

-А у меня, — деликатно пробуя, сказал Водяной, — вода.

-Как вода? — не понял Василёк.

-Ну, я же не питаюсь ничем, кроме воды, — пояснил Водяной. — Только в качестве варенья — у меня особенно густая вода.

-А что у вас? — вежливо поинтересовался Василёк у улитки.

Улитка зажмурилась, точно прислушиваясь к ощущеньям.

-Никак не привыкну к его свойствам, — призналась она. — Иногда оно напоминает по вкусу цветы кувшинки, иногда становится совсем безвкусным. Сейчас...пожалуй, оно походит на вкус треугольника.

-А разве треугольники едят? — удивился Василёк.

-Да, но только треугольники. Ни в коем случае нельзя есть ромбы, квадраты и прочие фигуры, а треугольники весьма легки и приятны на вкус.

-А с нами плыл один квадрат — весёлый такой, у него была шляпа и он пел песенку, — сообщил Василёк.

-Я знаю этот квадрат, — сказала улитка. — Он, бывает, заходит ко мне в гости. Иногда рассказывает забавные истории. Правда, в последнее время зациклился на кольце, которое он должен почему-то догнать. Втемяшилось ему в голову...

-Разве у него есть голова?

-Не знаю, — честно призналась улитка. — Но думает же он чем-то, когда распевает песенки.

-Дорогая улитка, — сказал Водяной, прихлёбывая чай, — многие существа способны думать желудком, ногами, или другими частями тела. Так, что я не стал бы утверждать, что у квадрата есть голова.

-С другой стороны, — задумчиво произнёс Василёк — я никогда не встречал квадратов с ногами, или желудком.

-Бывают невидимые желудки, — авторитетно пояснила улитка. — У треугольника он, например, может помещаться в самом его центре. Но ноги ему действительно ни к чему — он и без них шустро двигается.

-А вот мне интересно, уважаемая улитка, — произнёс Василёк, — как же вы раньше пили чай, если у вас не было чайника.

-О, это совсем не сложно, — пояснила улитка. — Во-первых, у меня было несколько чайников — поочерёдно, не сразу. Но все они обиделись — чайники вообще обидчивый народец, и ушли. У обиженных чайников, как и у обиженного варенья, тотчас отрастают ножки. Они думали, что лишат меня возможности пить чай. Но — не тут-то были! Мои друзья — водяные лилии и кувшинки, которые столь добры, что позволяют мне иногда полакомиться своими частями, охотно производили чай для меня. Они умеют выращивать его — прямо горячий, карминно-красный — в недрах своих цветков, и щедро делятся с друзьями.

-Хотел бы я попробовать такой чай, — мечтательно протянул Василёк.

-Увы, — отозвалась улитка. — Этот чай — только для настоящих улиток.

-Вот видишь, — обратился Водяной к Васильку, — как мы угадали с нашим подарком.

-Да, — молвила улитка, — нет ничего важнее, чем угадать с подарком. Но, друзья мои, — спросила она, — мне любопытно, куда вы плыли вообще? Был ли у вас маршрут?

-Нет, никакого, — честно признался Василёк.

-Ну как же, — заметил Водяной. — Маршрут, конечно, был, просто ты его не заметил. Маршрут — уплыть от одиночества, гномик которого может дать замечательные подсказки.

-А, этот гномик известен мне, — воскликнула улитка. — Он иногда заходит, рассказывает всякие истории.

-Значит, вы видели его? — спросил Василёк.

-Нет, увы, его невозможно видеть. Да и слышать что он говорит, можно только в себе.

-Я слышу, — сказал Василёк. — Такое нежное что-то. Иногда, правда, очень скучное, сероватое...

-Главное — слышишь, это уже хорошо.

Чай закончился, и улитка спросила:

-Но куда же вы планировали отправиться, навестив меня?

Василёк пожал плечами.

-Куда? — переспросил Водяной. — О, это просто. Чудесная наша водная тропка сама приведёт куда-нибудь. Если, конечно, Василёк захочет плыть.

-Я? Я? Здорово! Только и мечтаю об этом.

-Тогда, — сказал Водяной, — отправимся, не будем тянуть. Спасибо за чай, дорогая улитка, и всего хорошего.

Улитка, двигаясь привычно-плавно, проводила их до дверей, и объяснила, что улитки — особенно настоящие — вообще не любят покидать своего домика.

Потом улитка стояла и смотрела, как Василёк и Водяной подошли к терпеливо ждавшей их тени чайника, и она стала расти, плавно стекая в воду, покачиваться, превращаясь в удобную лодку; и когда они устроились на подушках, Василёк помахал улитке рукой, а она в ответ прощально качнула рожками.

-Какая она милая, — сказал Василёк.

-Настоящие улитки все милые, — объяснил Водяной. — Они никогда не ворчат и всегда всех угощают чаем. Если у них, конечно, есть чайники.

Серая вода переливалась синими, некрупными волнами, иногда вспыхивала майской зеленью, а то — отливала золотом августа, и Василёк поинтересовался, куда они на этот раз.

-Пожалуй, — задумчиво сказал Водяной, чуть увеличившись в размерах, — я познакомлю тебя с весёлыми креветками.

-А почему ты стал больше?

-Разве? — отозвался Водяной, принимая прошлое обличье. — Я и не заметил. С Водяными, когда они задумаются, такое случается — то они чуть вырастут, то уменьшатся.

-Только не уменьшайся, — попросил Василёк. — Если ты уменьшишься, а потом исчезнешь, то как же я попаду домой.

-О, за это не беспокойся, — твёрдо пообещал Водяной. — Бросить тебя я не могу. Потому что ты веришь в меня. А бросить того, кто в него верит — ни один Водяной никогда не решится. Таково наше правило.

-А есть ещё и другие?

-Есть, — ответил Водяной. — Но они — неинтересные.

-Вон, глянь, — тут же показал он на облачко брызг, двигавшееся довольно быстро. — Это же наш знакомый — квадрат.

И точно — быстро-быстро — как маленький пароходик — им навстречу мчался квадрат.

Когда поравнялись, он развернулся, и они поплыли рядом.

-Вам удалось догнать кольцо, уважаемый квадрат? — поинтересовался Василёк.

-Нет, — ответил квадрат, отфыркиваясь. — Всё время убегает куда-то.

-А зачем оно вам вообще?

-А я хочу спросить, — не замедляя хода, сказал квадрат, — как мне стать кольцом. Думаю, оно не хочет отвечать, вот и убегает постоянно.

-А зачем?

-Зачем убегает? Ну я же сказал, чтобы не отвечать.

-Нет, зачем вам становиться кольцом?

-А мне надоело быть квадратом. Представляешь, какая тоска — всё время квадрат, да квадрат. Даже песенки не помогают. Думаю, поискать его за домиком улитки — это вредное, как повидло, кольцо.

-Разве повидло бывает вредным?

-Повидло-то? Конечно. Вот варенье — никогда.

-Ладно, поплыву. — И квадрат развернулся на ходу. — Пока.

Вода вспенилась, он пропал на миг, но тут же вынырнул, и быстро-быстро, как маленький пароходик, помчался...вернее, поплыл...

-Итак, креветки, — сказал Водяной, зачерпнувши воды и плеснув ею себе в лицо. Капельки прошли сквозь кожу, и на секунду лицо Водяного сделалось румяным от счастья. — Как ты понимаешь, креветки очень не любят, когда их едят. Особенно, если это весёлые, жизнелюбивые креветки. Поэтому, в отличие от настоящих улиток, которые живут везде, креветки прячутся. Опять же весёлым креветкам тягостно одиночество, даже если они распевают внутри него, шевеля усиками. Именно поэтому, живут они в основном парами — пара тут, пара там. Иногда можно просмотреть глаза, выискивая их — по всем признакам, тут должны быть креветки — а их почему-то нет. Но мы найдём. Не переживай.

-Найдёте, конечно, — промолвила лодка, которая раньше была тенью чайника. — Тем более, что одна пара живёт вон там.

-Где? — спросил Водяной. — Ты не могла бы сказать точнее.

-Там — это означает там. А не здесь, и не тут.

-Ну, хотя бы рукой покажи.

-Я показала бы, — несколько обиженно сказала лодка. — Но у меня нет руки. А там — это значит приплыли.

И она остановилась посередине водной тропы, покачиваясь недовольно.

-Ну вот, стали, — разочарованно протянул Василёк.

-Стали потому, что надо, — сказала лодка. — Прислушайтесь.

Друзья прислушались.

И услышали:

Мы весёлые креветки,

Наши усики, как ветки,

Ими шевелим всегда,

Чтоб не смыла нас вода.

Мы креветки, мы креветки,

Нам не нравятся объедки —

Только чистая вода

Наша милая среда.

Мы весёлые креветки,

Хоть отчасти привередки —

В грязной не живём воде.

И не верим ерунде.

-Распевают. — Сказал Водяной. — Значит они тут.

-Ещё бы, — отозвалась лодка. — Если есть песня, значит, будут и креветки. Не бывает же песня без креветки.

-Уважаемые креветки, — обратился Водяной прямо к воде. — Не могли бы вы показаться. Я бы хотел вас познакомить со своим другом. Он очень милый и воспитанный мальчик.

-Не-а, — послышалось из-под воды. — Лучше прыгайте сюда, к нам.

-Как же мы прыгнем к вам? — удивился Водяной. — Василёк же не сможет дышать под водою.

-Вот ерунда. Почему это? Надо просто представить, что вода — это воздух. Ну, давайте, прыгайте.

И друзья прыгнули.

Василёк усиленно представлял, что вода — это воздух. И — получилось. Дышалось легко и славно, как на природе, за городом.

Спустились к креветкам быстро. Те, как на креслах, сидели в углубления больших коряг.

-Тут есть ещё несколько углублений, — сказала одна из креветок: покрупнее. — Вы можете присесть.

Друзья присели.

-Вот и славно, — сказала одна из креветок. — Мы бы вас чем-нибудь угостили, но у нас тут и у самих ничего нет.

-Чем же вы питаетесь? — полюбопытствовал Василёк.

-Той же водой, — ответила креветка.

Нагнувшись к Водяному, Василёк спросил того — тихо, чтоб не услышали креветки — Нужны бы узнать, как их зовут.

Водяной согласно кивнул.

-Уважаемые креветки, — сказал он. — Вот мой друг интересуется, как вас зовут. Согласитесь очень неудобно всё время называть вас — креветки. Не говоря уже, что это было бы невежливо.

-А нас так и зовут — креветки, — ответила одна.

-И так вы обращаетесь друг к другу?

-Ну да, — молвила та же. — Нас тут только две, так что не перепутаете.

-А что вы делаете целыми днями?

-Сидим в креслицах. — Весело отвечала вторая креветка. — И горланим наши песенки.

-И много их у вас?

-Порядочно. Но главное, что это порядочные песенки. Например — вот эта.

И они заголосили:

Преста-вреста-преста-та,

Под водою красота,

ни тебе ужасных

Хищных птиц опасных.

Ни жуков грозящих,

Ни забот манящих.

В общем — преста-вреста-та,

Под водою красота.

-Упс! — закончила уже одна из них.

-А что — Упс — нельзя петь вдвоём? — спросил Василёк.

-Нет, конечно, — ответила креветка, но не та, что пропела Упс. — Вдвоём Упс петь нельзя. Он может оскорбиться за раздвоенность, превратиться в кого-нибудь, и уплыть.

-Или уйти, — предположил Водяной.

-Нет, — сказал креветка. — Под водою ходить нельзя, только плавать.

-Так или иначе, — подытожила другая креветка. — Но Упс вдвоём не поётся. В этом его особенность.

-А ведь, — лукаво улыбнулся Водяной, — вы были неправы, говоря, что нечем нас угостить. Вы угостили нас песенкой.

-Ну, если вам понравилось — чудесно. — Произнесли креветки хором.

И одна — верно она была любопытней — спросила —

И как вам песенка на вкус.

-Славный вкус. — Ответил Василёк. — Напоминает варёную креветку.

Он тут же спохватился, хлопнул себя по лбу — оказалось в воде это сделать вовсе не сложно, — и извинился, говоря, что не это имел в виду.

-А мы не обиделись, — сказала одна из креветок. — Мы очень умные креветки, и знаем, что обида разъедает душу. Душа становится губчатая, по фактуре напоминающая изношенное лёгкое — а зачем нужна такая? К тому же часто мы поём сюжетные песенки, а те, кто поют сюжетные песенки — никогда не обижаются.

-Это какие, например? — поинтересовался Водяной.

-Ну, хотя бы эту, — ответили креветки хором, точно готовясь и запели:

Дикотаса-бур-бур...

Дермалиновый тужур

В гости к букре поспешает,

Нежно ушками моргает.

Букря маленькая ждёт,

И готовит вкусный йод.

Йод приправит повиликой,

Сушкой, золотой клубникой —

Будет вкусно им вдвоём.

Мы же песенку поём.

Дикотаса бур-бур...

Жил подводный дикий щур —

Щурился на всё на свете

И его боялись дети.

Ох, недобрый этот щур

Дикотаса-бур-бур...

Съест такого щура щука —

Будет всем другим наука —

Не гляди на свет вокруг

С прищуром недобрым, друг...

-Хорошая песенка, — сказал Василёк. — Но у меня есть замечание.

-А мы всегда готовы выслушать замечанья. — Заметила одна из креветок. — Порой они помогают.

-Вот вы поёте — будет всем другим наука, а потом — идёт слово друг. К кому же вы обращаетесь: ко всем, или к вашему другу.

-О, это совершенно не важно, — ответила одна из креветок. — Главное обратиться хоть к кому. К тому же друг может рассказать другим друзьям, и те разнесут нашу песенку по всему свету. И все будут знать, что с прищуром не стоит глядеть вообще. Конечно, если этот прищур недобрый.

-А если добрый? — спросил Василёк.

-Тогда сколько угодно.

Лиловая тень проскользнула рядом.

-Знаете, — сказал Василёк, — мне, кажется, мимо нас проплыл добрый прищур.

-Конечно, — ответила креветка. — Он часто тут плавает.

-Но вот что мне интересно, — Василёк поглядел вокруг. — Мы уже довольно давно у вас гостим, а ни одна рыба не проплыла мимо. Как так может быть?

-Очень просто, — отвечала креветка. — Это наш, креветочный уголок, и рыбы тут не плавают. Бывает, впрочем, иногда. Вот хотя бы сом. Он старый, большой и мудрый, и никогда не попадает в неприятные ситуации. Вот, кстати, и он...

И точно — из лёгкой дымки воды появилась большая — усатая и лобастая — голова.

-Здравствуйте, — молвила рыба. — Кажется, вы говорили обо мне?

-Да, если вы сом, — ответил Водяной.

-Конечно. — Ответил сом с достоинством. — Неужели вы — Водяной — не отличите сома от не-сома?

-Я отличу, конечно, — сказал Водяной. — А вот мой друг, Василёк, может и спутать. — И он кивнул на Василька.

-Правда? — поинтересовался сом, поворачивая большую голову в его сторону? — Тогда запомни дружочек — сом отличается от не-сома, как я от не-я.

-А чем отличается я от не-я? — спросил Василёк, любуясь плавными очертаньями большой рыбы.

-Я делает только хорошее, — объяснил сом. — А не-я вечно подбивает его сделать гадость какую-нибудь — соврать там, или испортить что-нибудь...

-А-а-а, — протянул Василёк, думая, что тут, под водой всё также, как дома, на суше...

-А мы, — сказал он неожиданно для себя, — были в гостях у улитки. У настоящей улитки, — добавил он, спохватившись.

-Это дело, — сказал сом. — Я порой тоже навещаю её.

-Интересно, интересно, — сказал Василёк. — И как же это происходит?

-Очень просто, — ответил сом. — Я подплываю к берегу, высовываю голову, и улитка наливает мне чаю. Мы пьём чай и беседуем.

-А знаете, — сказал Водяной, — мы тоже пили чай и беседовали.

-Естественно, — молвил сом. — А как же ещё может быть?

-А мне вот интересно, — спросил Василёк, — как же вы можете дышать вне воды?

-Очень просто. Ты же ведь дышишь под водой.

И правда, подумалось Васильку.

Тень пала на них — серая и серебристая одновременно.

-О, — протянул Водяной. — Это наша лодка напоминает, что пора бы и честь знать, как говорится...

Креветки полюбопытствовали, кем была их лодка до того, как стала лодкой.

-Тенью чайника, — сообщил им Василёк.

-Тогда не удивительно, что она отбрасывает тень, — резюмировала одна из креветок.

Стали прощаться.

Сом заявил, что был бы рад видеть их вновь, и даже ради этого лишний раз готов навестить улитку — хотя вообще-то боится быть надоедливым. Креветки тоже приглашали, обещая к следующему их визиту сочинить много новых песенок.

Друзья благодарили, Водяной даже выглядел растроганным.

Они, напрощавшись, оттолкнулись от кресел, и точно взмыли вверх.

Лодка — предупредительно — слегка наклонилась, но осторожно, так, чтобы не зачерпнуть воды, и приняла их на борт, вернее — на подушки.

Что удивительно — друзья были абсолютно сухими.

-А ничего удивительного нет, — констатировал Водяной. — Когда выходишь от друзей — от настоящих друзей — с тобой ничего плохого не может случиться. А быть мокрым — плохо.

-Ты же Водяной, — удивился Василёк. — Разве для тебя быть мокрым плохо?

-Плохо это для тебя, — пояснил Водяной. — А раз мы друзья, что плохо для тебя — то плохо и для меня.

Лодка тихо плыла вперёд.

Внезапно она сказала:

-Извините меня, но...

-Что такое? — забеспокоился Василёк.

-К сожаленью, мне пора возвращаться в состояние тени.

-А как же...

-Не беспокойся, дружок. — Произнёс Водяной. — Конечно, конечно, милая тень, мне понятно ваше желание. Трудно долго быть не самим собой. О нас не беспокойтесь — мы отправимся к старому джинну, и он доставит нас домой. Не думаю, чтобы он отказал в этом.

Лодка подплыла к берегу, чуть накренила нос, и друзья вышли, легко и спокойно, не замочив ног. Серые языки воды нежно наплывали на берег, и в них резвились крошечные пузырьки.

-Вот, кто нам нужен, — сказал Водяной.

-Не понял, — произнёс Василёк.

-Пузырьки, — пояснил Водяной.

Он помахал ладошкой, и несколько маленьких, перламутровых шариков выскочило из воды. Все они легли на ладошку Водяного, и он, ласково дунув на них, спрятал в карман.

Лодка стала таять на глазах, уменьшаться... и вот серая тень легла на синюю воду, тень, имеющая очертания чайника, и из неё послышалось — Прощайте, друзья, прощайте, рада была познакомиться с вами, и оказать вам эту пустяшную услугу.

-Прощай, лодка, — сказал василёк.

-Прощай, милая лодка, — сказал Водяной уплывающей тени, и обращаясь к Васильку, пояснил — Нужно было добавить к слову «лодка» что-нибудь ласковое. Запомни, дружок, всем и всегда надо говорить нечто ласковое.

-Даже тем, кто недружелюбен к тебе?

-Им особенно. Они изменятся тогда, ибо их недружелюбие растворится в твоей ласке.

-А теперь идём, — сказал он. — Джинн заждался.

-Разве он ждёт нас? Он даже не знает, что мы к нему идём.

-О, мой дружок, джинны всегда знают всё. Этот особенно.

-Почему?

-Потому, что он очень стар, и у него нет больше сил любить себя. Только других.

Они прошли по золотистому песку, который перемигивался с ними, вступили в милое царство изумрудной травы, поприветствовали её, и, как и полагается, подошли к тёмной, старой, мхом покрытой лампе, лежавшей на земле.

-Тут, — спросил Василёк.

-Ага, — ответил Водяной. — Разве ты не знаешь, что джинны живут только в лампах.

-А вот и нет, — послышалось из воздуха. — Я теперь могу жить везде, ибо я очень стар и не имею никаких желаний.

-Это ты? — спросил Водяной.

-Конечно, — отвечал воздух. Небольшая часть его сгустилась, и джинн — в синенькой курточке, маленький — ростом не больше куста — в забавных, надувающихся панталончиках, и, естественно, с белоснежной, серебряной бородой — возник перед ними.

-Здравствуйте, — поздоровался Василёк очень вежливо, ибо никогда ещё не видел джиннов и не знал, как держаться с ними. — А у меня к вам вопрос.

-Только один? — улыбнулся джинн, и с лысой головы его посыпались звёздочки — хотя был день...ну по-крайней мере светло. — Обычно у всех ко мне масса вопросов. Впрочем, я давно не общаюсь со всеми. Итак, что же ты хочешь спросить?

-А вот вы сказали, что не имеете никаких желаний. Разве это хорошо?

-Конечно, мальчик. Желания питаются тобой, а не ты ими. Они такие мутные, сонные, и им всего вечно мало. А когда ты их отгонишь от себя, ты поймёшь, как ярко солнце и прозрачен воздух, и тогда у тебя останется одно только желание — помогать другим.

-Правда? — недоумевал Василёк.

-Неужели ты думаешь, что такой старый джинн, как я, будет тебя обманывать?

-Нет, просто...

-О, ты ведь всего только маленький мальчик, к тому же впервые путешествующий всерьёз... Ты ещё не можешь знать, что помогать другим — это единственная радость на свете. Но — я, надеюсь — ты узнаешь это со временем, узнаешь обязательно, ибо если тебе это не удастся...

-Ой, джинн, — прервал его Водяной, так, будто они были старыми приятелями, — не путай моего маленького друга.

-Почему же только твоего? — удивился джинн. — Нашего.

-Ладно, если Василёк не против — нашего.

Он потеребил чуток свою прекрасную серебряную бороду, и сказал — Итак, вас надо отправить домой?

-Да, — молвил Водяной.

-Чудесно, — сказал джинн, ибо всё было чудесно — и солнышко, золотым кружком сиявшее высоко-высоко, и река, серо-синевато текущая так, будто была лишена теченья, и изумрудное царство травы, о котором стоило бы написать особо, и...

-А, мы забыли, — воскликнул Водяной. — Мы ж принесли тебе шарики.

-Да ладно, — сказал джинн. — Разве можно забыть нечто важное?

Водяной сунул руку в карман, вытащил оттуда несколько перламутровых шариков, и они заиграли, заискрились на солнце...

Он протянул их джинну, и тогда...

Каждый шарик был превращён в замечательную зверушку — пушистую ли, нежную, зубастую — но не страшно зубастую, а забавно, — с тонкими крылышками, или вьющимся хвостом. Зверушки эти — умевшие и летать, и бегать, и плавать — радостные — как будто нигде, никогда нет и не было бед — разбегались, или разлетались, или расплывались — кто, как хотел, благодаря джинна кто помахиваньем крыльев, кто причудливым зигзагом хвоста, кто словом, мерно тающим в воздухе.

-Теперь пора, — сказал джинн, когда все зверушки исчезли. — Вы готовы?

-Конечно, — ответил Водяной, беря за руку Василька.

Джинн возгласил —

Три-четыре,

Может встретимся ещё мы в этом мире —

И тотчас закружилось всё, завертелось. У Василька появилось чувство, что он летит и плывёт одновременно — чувство сладкое, как варенье настоящей улитки, и забавное, как пенье креветок, чувство, которое хотелось бы продлить, но оно закончилось, — закончилось сразу и резко, и появился двор — столь знакомый двор — старый, любимый.

Водяной стоял рядом, и держал Василька за руку.

-Значит, всё было на самом деле? — спросил мальчик.

-Конечно, — ответил водяной. — Ничего никогда не бывает понарошку.

Огорчился Василёк или обрадовался?

Кусок шланга, валявшийся около куста сирени, обратился в не страшную змею, и, плюнув — но не презрительно вовсе — водою — отполз, чтобы не мешать приятелям.

-О, а я и не знал, что он — змея. Он давно ... лежит — Василёк хотел сказать «валяется» — тут.

-Конечно, он змея. Но не страшная — никого никогда не ужалит, и понимает толк в сказках.

-А бывает такие змеи?

-Бывают. Хотя и редко.

Прощаться надо было, но не хотелось совсем, не хотелось.

-Не переживай, Василёк, — сказал Водяной. — Мы ещё встретимся.

-Точно? — спросил чуть расстроенный мальчишка, понимая, что о бывшем с ним никому нельзя рассказать — ни маме, ни папе.

-Обещаю! — улыбнулся Водяной.

Он стал уменьшаться, потом вдруг вырос, стал струистым, окутался аурой, сверкнувшей синевою, и — превратился в маленькую, перламутровую капельку. Василёк подставил ладонь, и капелька упала на неё, блеснула и испарилась.

А Василёк пошёл домой.

2

Василёк сидел у окна, и учил таблицу умножения. Цифры глядели на него строго, и он подумал, что если предложить им поиграть, они — чего доброго — могут оскорбиться. Поэтому он прилежно запоминал их — вернее то, что с ними может произойти, если их умножать.

Свет, струившийся в окно, был золотистым и приятно-нежным.

-Не скучно? — раздалось сзади.

Василёк обернулся, и увидел Водяного. Тот был маленьким, сидел на диванном валике, и весело болтал ножками.

-Привет, — радостно воскликнул Василёк, вскакивая со стула.

-Привет, — весело отозвался Водяной. — Подожди, не кидайся ко мне, сейчас я увеличусь, и мы поздороваемся нормально.

Он поджал ножки, изогнулся причудливо, и, спрыгнув с валика, стал нормальным — ну, то есть почти с Василька.

Они пожали друг другу руки.

-А разве ты можешь появляться не из воды? — поинтересовался Василёк.

-Я могу появляться откуда угодно, — ответил Водяной. — К тому же, — добавил он, — вода дружит с воздухом, как мы с тобою.

Водяной подошёл к столу и глянул в учебник.

-А, таблица умноженья, — протянул он.

-Она такая строгая, — пожаловался Василёк. — Частично запоминается, а частично нет.

-Конечно, строгая, — сообщил Водяной. — Ведь ей же нельзя изменяться. А быть всё время одинаковой — скучища. Вот наша таблица умножения, для Водяных — та веселее гораздо.

-А есть и такая? — недоумённо спросил Василёк.

-Ага, — отозвался Водяной, сунул руку в карман и вытащил маленькую тетрадку.

Тетрадка тотчас раскрылась, и цифры запели мелодично...

Мы цифры милых Водяных,

Понятны мы для них одних.

Мы помогаем им в воде,

На суше и вообще везде.

Мы любим наших Водяных.

И нам не надобно других.

Другой — уже не Водяной,

Не понимает нас другой.

-А можно мне посмотреть? — спросил Василёк.

-Конечно, — ответил Водяной. — Только ты едва ли уследишь за ними.

И действительно — цифры в этой таблице перемигивались, менялись местами, надували крохотные воздушные шары, и плескались в маленьком бассейне.

-Надо ж, — восхитился Василёк, стараясь поймать взглядом шуструю пятёрку.

-Но-но, — сказала пятёрка, — я же не бабочка, чтоб меня ловить.

Она бодро плюхнулась в бассейн, подняв фонтанчик крохотных брызг.

-Какой интересный бассейн! — воскликнул Василёк. — И как это всё умещается в твоей тетрадке?

-Но это же специальная тетрадка Водяного, — сказал Водяной. — Она и рассчитана именно на умещенье многого.

-А чего конкретно?

-О, чего захочешь!

Тройка, покачивая дужками, выскочила из крохотной, бликующей воды, и сбросила маленькую медузу на круглую голову девятки. Та фыркнула в ответ, и отправила медузу дальше — по эстафете.

-Точно — по эстафете, — сказал Водяной. — Медузы любят эстафеты.

Шестёрка и восьмёрка плыли наперегонки.

-Ну, — предложил Водяной. — Не хочешь ли нырнуть в тетрадку Водяного?

-А можно? — недоумённо спросил Василёк.

-А почему нет? Что нам может помещать?

Он положил тетрадку на пол, и она, сверкнув синим, плоско приникла к шашечкам паркета. Картинки в ней замерцали как-то особенно ярко, и Водяной, взяв Василька за руку, спросил:

-Готов?

-Ага, — храбро отозвался тот.

-Тогда на счёт «три-четыре» прыгаем.

Василёк сосредоточился.

-Три-четыре, — произнёс Водяной.

И они прыгнули.

Лёгкая — будто весенняя синева — поплыла, покачиваясь, вокруг, то увеличиваясь, то уменьшаясь. Плавные медузы торжественно текли мимо, и цифры кидались в них крохотными шариками — перламутровыми и сиреневыми.

-А где они берут их? — спросил Василёк.

Он вспомнил, как дышал под водой, когда они посещали креветок, и сейчас, легко представив, что вода — это воздух, просто воспользовался предыдущим опытом.

-Они делают их из пузырьков, — ответил Водяной, отпустив руку приятеля, поскольку понял, что тот уже достаточно ориентируется в здешнем пространстве.

-А ты так умеешь? — поинтересовался Василёк.

-И ты тоже.

-Я? — удивился мальчик.

-Конечно. Просто пока не знаешь об этом.

-А когда узнаю?

-Уже узнал. Ну, лови пузырёк.

Как раз один, некрупный, проплывал мимо, и Василёк ловко схватил его.

-А теперь?

-Дунь на него, и всё.

Василёк дунул. Отливая сиреневым, пузырёк тотчас затвердел, и мальчик почувствовал, как в ладони лежит очень приятный, тёплый шарик — причём уже перламутровый.

-Спасибо, — издал тонкую благодарность тот.

-Не за что, — ответил Василёк. И всё-таки поинтересовался — А за что вы меня благодарите?

-Ну как... — ответил шарик, — мне же скучно всё время быть пузырьком. Хочется разнообразия. А сам я шариком стать не могу. Теперь кинь меня... хотя бы в ту медузу.

-А в тройку можно? — полюбопытствовал Василёк.

-Да хоть в девятку, — ответил шарик. — Главное кинуть.

И Василёк кинул.

Шарик, вычертив светящийся зигзаг, ловко залетел в полудужье тройки, она слегка обхватила его, и дальше уже они поплыли вместе.

-Вот так, — сказал Водяной. — Я же говорил, что ничего сложного в превращении пузырька в шарик нет.

Вода расступилась, разошлась, мерцая краями, и они плавно опустились на небольшую зелёную поляну. Тетрадка Водяного сложилась и спланировала к нему в карман.

Василёк потопал ногами, убеждаясь, что под ними самая натуральная, покрытая травою почва.

-Почва, — тихо сказал он. Но уже не удивлённо.

-Что ты говоришь, — переспросил Водяной, — почта?

-Да нет, — пояснил Василёк. — Я говорю — почва.

-Конечно, она всегда появляется, когда кончается вода.

-Но в данном случае вода вроде и не кончилась, — сказал Василёк, показывая на небольшой пруд.

-Да, мы воду прошли насквозь, но кончилась она в том смысле, в каком я убрал тетрадку в карман. А это, — Водяной кивнул головой в сторону пруда. — Начало новой воды.

Они подошли поближе к пруду. Он переливался жёлтыми и зелёными огнями.

-Так-так, — сказал водяной. — Огни жёлтые и зелёные — значит домик Тюни неподалёку.

-Чей домик?

-Тюни, — объяснил Водяной. И добавил — Пожалуй, стоит навестить её.

-А она не обидится? — неожиданно спросил Василёк, следуя рядом с Водяным. Они огибали пруд.

-Тюня-то? А на что ей обижаться?

-И вправду...

Лёгкие зигзаги обозначились в траве. Один двигался за другим, другой за третьим, и все вместе они образовывали весьма занятную колонну движущихся зигзагов.

-Надо ж, — сказал Василёк. — Я всегда считал, что зигзаг — это нечто, рисуемое ручкой или карандашом.

-Это особый вид зигзагов, — пояснил Водяной. — Движущиеся зигзаги. Они ползут только в известном им направлении. И никогда не взлетают, в отличие от овалов.

Чуть подальше из травы поднялись два крупных овала. Медленно и плавно поплыли они по воздуху, уменьшаясь в размерах, пока вовсе не исчезли. Зигзаги остановились и подняли остренькие мордочки.

-Бедные. — Пожалел Василёк. — Им тоже хочется летать.

-Нет-нет, — успокоил его Водяной. — Они вполне довольны своей — зигзаговой — участью.

-Да? — усомнился Василёк. — А можно их спросить об этом.

-Можно. Только они не ответят.

-Почему?

-Просто они не любят разговаривать. Их дело ползать. Но ты поверь мне, я знаю, они вполне довольны своей жизнью.

-А где же Тюня, — спросил Василёк, вспомнив цель их пути.

-Вот её домик, — сказал Водяной, указывая на длинную трубу, растущую прямо из земли. Вернее, из травы, ибо трава была здесь повсюду.

Труба отливала стальной белизной, но белизной тёплой, ласковой, хотелось погладить глянцевитый бок.

-А именно это и нужно сделать, — молвил водяной, демонстрируя умение читать мысли, которые и вовсе не касаются водных существ. — Иначе мы не попадём к Тюне.

Василёк погладил бок трубы, и она довольно замурчала в ответ, как кошка.

-Вот видишь, — сказал Водяной. — Оказывается, Тюня ждёт нас.

В боку трубы образовалась вполне уютная дверь, а за нею показалась лесенка — небольшая, ведущая вниз.

Приятели спустились.

Тюня — сама похожая на небольшую трубу и вся покрытая нежной, коричневой шёрсткой — сидела в трубообразном кресле.

-Здравствуй, Тюня, — сказал Водяной.

-Привет, Водяной, — ответила Тюня. — Кто это с тобой?

-Это мой друг — Василёк, ответствовал Водяной, а Василёк сказал Тюне — Здравствуйте.

Он ещё не встречал ни одной Тюни, поэтому не знал, как к ней следует обращаться — на ты, или на вы.

-Присаживайтесь, — предложила Тюня.

Было в комнатке ещё несколько кресел, тоже довольно вытянутых, и приятели присели. Вообще комнатка была несколько вытянута вверх, какой и должна была быть, поскольку помещалась в недрах трубы, и вся мебель — то есть стол, два шкафа и кресла имели несколько трубообразный характер.

-Может быть, ты покажешь свою мордочку? — спросил Водяной.

Василёк поинтересовался тихо:

Почему ты не сказал лицо?

Из коричневой шёрстки проступила мордочка — милая и забавная, напоминавшая хомячковую.

-У Тюнь не бывает лица, — сказала Тюня. — У них мордочки.

-А много вас вообще — Тюнь? — спросил Василёк.

-Пока мне известна одна — я сама. Но раз я есть — то должны быть и другие.

-Но, если вы их никогда не видели, откуда же вы знаете, что у них не бывает лиц?

-Я сужу по себе, — здраво ответила Тюня. — То, что у меня есть, обозначается, как мордочка. Значит, если есть и другие Тюни — у них тоже будут не лица, а мордочки.

Тюня зажмурилась и чихнула.

-Будьте здоровы.

-А я всегда здорова, — сказала Тюня. И чихнула ещё раз.

-Почему же тогда вы чихаете.

-А я не чихаю, я издаю привычный Тюнин звук.

-Очень похоже на чиханье, — сказал Василёк.

-Возможно, — заметила Тюня, — в мире, из которого ты пришёл, это и называется чиханьем, а тут, у меня — это Тюнин звук. Ты же уже понял, что миры отличаются разным содержательным наполненьем.

-Чем ты занималась в последнее время, дорогая Тюня? — спросил Водяной.

-Тем же, чем и всегда, — ответила Тюня. — Сосредоточенно размышляла о мумриках.

-А кто это? — осторожно, чтобы не попасть впросак, спросил Василёк.

-Я и сама не знаю, — ответила Тюня. — Именно поэтому размышления о них требуют особой сосредоточенности.

-Но зачем размышлять о них? — не понял Василёк.

-Ну, во-первых, должна же я что-то делать. А во-вторых, именно потому, что я не знаю, кто такие мумрики, размышления мои носят абстрактный характер, то есть могут привести к интересным результатам.

Из шкафа раздался звук — глуховатый, поскрипывающий.

-По-моему, — предположил Василёк, — кто-то хочет выбраться на волю.

-И не в первый раз уже, — сказала Тюня. — Шкаф периодически издаёт этот звук, но никто не выходит.

-А нельзя ли открыть и посмотреть.

-Нельзя, — сказала Тюня и вздохнула.

-Почему?

-Но ты же видишь — Тюня трубообразная и пушистая,но у неё нет ни рук, ни ног. — Объяснил Водяной.

-Так давай мы с тобой, — предложил Василёк Водяному — откроем шкаф.

-Это мысль. А, Тюня? Ты не хочешь, чтобы мы открыли шкаф?

-Попробуйте. Может быть, там таится нечто интересное.

Василёк и Водяной подошли к шкафу. Это был довольно большой, тёмный предмет, и показалось, что сделан он из могучих древесных корней. Василёк взялся за левую ручку, а Водяной за правую.

-Ну, на счёт — три-четыре, — сказал Водяной.

И они распахнули створки.

Пушистая горка съехала вниз, и уютно устроилась на полу.

-Ах, я так и знала, — воскликнула Тюня. — Вот он — мымрик. Ну, наконец-то я вижу тебя.

Мымрик был желтоватого окраса, не крупнее маленькой собачки, и мордочка, подобная Тюниной, проступила у него на спине.

-Здравствуй, Тюня, — сказал он. — Вот мы и встретились. Я рад.

-А уж как я-то рада! — воскликнула Тюня.

-Видишь, Василёк, — сказал Водяной, — к чему приводят порой упорные размышления. Тот, о ком размышляешь, может появиться в реальности.

-Если это — Тюнина реальность, — сказал Василёк, закрывая свою створку шкафа.

А Водяной закрыл свою.

Мымрик приподнялся немного, встряхнулся, и быстро-быстро перебирая мохнатыми лапками, двинулся к Тюне.

-Уважаемая Тюня, — спросил Василёк. — А как же вы, если у вас нет рук и ног, двигаетесь?

— Тюням не положено двигаться, — ответила Тюня. — Им положено сидеть и размышлять.

Мымрик взобрался на Тюнино кресло, и она слегка подвинулась, освобождая ему местечко.

-Вот так. Вместе нам будет хорошо, — подытожила Тюня.

Мымрик засопел, и, показалось, задремал.

-Но... — снова — весьма осторожно полюбопытствовал Василёк, — чем же вы питаетесь?

-Я питаюсь воздухом, — ответила Тюня. — Воздухом, который просачивается сквозь мою трубу-домик. Поэтому, друзья мои, хоть я вам очень признательна за мымрика, я не могу угостить вас.

-И не надо, — сказал Василёк. — Один наш знакомый джинн говорит, что самое важное — помогать другим, а вовсе не угощаться. Так, что с нас довольно появления мымрика.

-Ах, какой умный джинн, — восхитилась Тюня. — Впрочем, так и должно быть. Джинны не бывают глупыми.

Водяной и Василёк одновременно поднялись с кресел.

-Дорогая, Тюня, — нам пора. — Сказал Водяной.

-Да, теперь, когда у вас есть мымрик, вы будете совершенно счастливы.

-Спасибо, — сказала Тюня. — Это вы верно заметили. И если бы мымрик не заснул, думаю, он тоже сказал бы вам — до свиданья. Но, так как он спит, я скажу два раза — за себя и за него.

И она сказала.

Друзья ответили, и пошли к лесенке.

Поднявшись по ней, Василёк погладил изнаночную сторону трубы, и они выбрались на зелёную поляну.

-Вот так и строится жизнь, — философически заметил Водяной. — Мы помогли Тюне, а кто-нибудь потом поможет нам.

На краешке пруда сидели две лягушки.

Они распевали песенку, широко открывая рты:

Мы лягушки, мы лягушки,

Мы весёлые подружки.

Любим делать мы прыг-скок,

Прыг — на Юг, скок — на Восток.

Ну а если встретим клевер,

Это, значит, будет Север.

А до Запада скакать

Неохота нам опять.

Прыг-скок, прыг-скок.

Вот он Запад, вот Восток...

Одна из лягушек подскочила и бодренько шлёпнулась в воду. Над водой раздалось недовольно:

-Вечно эти лягушки... Никогда не могут сидеть спокойно.

-Кто это? — удивился василёк

-Как кто? — ответил Водяной. — Пруд, конечно.

-Да? Никогда не доводилось купаться в разговаривающем пруду.

-А я не для купанья, — сказал пруд.

-А для чего тогда?

-Я для покоя. А эти лягушки-подружки вечно прыгают в меня. Какой уж тут покой!

Лягушка, прыгнувшая в воду, высунула мордочку, и поинтересовалась у друзей:

-Не знаете ли который час?

-Увы, — развёл руками Водяной. — Это нам неизвестно.

-А почему вас интересует время? — спросил Василёк.

-Потому, что нам надо петь по часам.

Лягушка выбралась из воды, и уместилась рядом с подружкой.

-Если мы переборщим с нашим пеньем — пруд вообще возмутиться.

-Да уж, — сказал пруд. — Я бы предпочёл вовсе обойтись без вашего пенья, но раз уж вы тут живёте ничего не поделаешь.

И он мелодично покачал небольшими волнами.

-Послушайте. — Сказал Василёк, обращаясь к лягушкам. — Если вас так интересует время, не стоит ли завести часы.

-Мы бы завели, — ответила одна из лягушек, — но у нас их нет.

-А если тщательно поискать? — предложил Василёк. — Часы должны быть где-нибудь в округе.

-Мы искали, — сказала вторая лягушка. — Искали внутри пруда, и по берегам его. Даже допрыгивали до домика-трубы Тюни, но часов нигде не оказалось.

-Да, часы тут найти не просто, — посочувствовал лягушкам Водяной.

-Однако, — сказал Василёк, — если у вас нет часов, как же вы можете петь по ним?

-А мы чувствуем, — отвечали лягушки хором, — когда можно, когда нельзя.

-Тогда, — логично предположил Водяной, — может быть, вам вовсе не нужны часы?

-Может, — сказала одна из лягушек. — Но с часами всё же надёжнее.

-Не поискать ли нам, — наклоняясь к Водяному, предложил Василёк, — вдруг получится?

-Пожалуй, — согласился тот.

Для начала они обошли пруд. Часов нигде не было. Попадались мелкие камешки, ракушки, отливавшие перламутром, всякая всячина, но никаких часов — ни ручных, ни настенных — им не встретилось вовсе. Пруд мерцал золотисто. Лягушки молча глядели в него.

-Тогда, поищем в лесу, — предложил Водяной. — В лесу чего только нет.

-Но где же лес? — спросил Василёк.

-А мы поступим по методу Тюни — представим лес, он и возникнет. Давай, зажмуривайся, и представляй — тщательно и точно. На счёт три.

Водяной скомандовал, Василёк зажмурился, представляя лес, могучую сумму деревьев, тропки между них, замшелые валуны, красивые поляны...

-Всё, — услышал он голос Водяного, — можно открывать глаза.

Лес действительно сиял, переливался зелёными и золотистыми оттенками, и приятели двинулись к нему — что ещё им оставалось делать?

Они вошли под живую лиственную арку, и она заиграла лучами листьев, приветствуя их. Тропинки вежливо открывались, точно указывая куда идти.

-Но, — сказал Василёк, — часы же не растут на деревьях.

-А почему бы им не расти? — ответил Водяной. — Это же не простой лес.

Они вышли на маленькую поляну, где солнечные зайчики играли в чехарду.

-Привет, ребятки, — сказал Водяной. — Не встречались ли вам часы?

Зайчики остановились, и старший поглядел на Водяного.

-Идите туда, — он махнул лучиком — в гущу. Там они встречаются иногда.

-Спасибо, — сказал Василёк, и они пошли.

Валуны оказались на прежнем месте — то есть там, где их и представлял Василёк. Мох был красив, бархатист, и в нём барахтались разные забавные жучки и козявки.

-Ой, — раздался писк, и Василёк вздрогнул.

-Кто это?

-Это я — козявка, — сказала козявка. — А вы, как мы думаем, за часами, да?

-Ага, — ответил ей Василёк.

-Вообще-то меня зовут малявка. Но многие находят такое имя обидным, поэтому я обычно представляюсь козявкой. Идите по тропке, что начинается за нашими валунами. Думается, часы уже выросли. Вы их увидите.

На пятом — если считать от валунов — дереве, на нижней ветке росли весьма приличные — если иметь в виду их объёмы — часы.

-Итак, — резюмировал Водяной, — мы у цели. Но вот вопрос — как их снять?

-Нет ничего проще, — сказали часы, разрешая недоумение друзей. — Мы уже спелые часы. Отойдите немножко, и сейчас мы сорвёмся вниз.

-А вы не разобьётесь? — испугался Василёк.

-Часы никогда не бьются, — ответили часы. — Иногда они только спешат.

Приятели отошли, давая часам возможность спокойно спуститься вниз. Совсем спокойно не получилось — был небольшой шум, но всё в целом прошло хорошо. В прямоугольном деревянном чехле, с милым хвостиком сзади часы стояли на тропинке, и приветствовали друзей ходом своих стрелок.

-Чудесно. — Сказал Водяной. — Теперь — если вы не против — мы отнесём вас лягушкам.

-А зачем нас нести? — удивились часы. — Мы можем идти сами.

Они чуть приподнялись, и Василёк увидел их ножки — маленькие и аккуратные.

Пошли.

Часы бежали впереди, весело покручивая закорючкой хвостика.

Как только вышли из леса — он пропал.

-Ничего удивительного, — заметил Водяной. — Это же воображаемый лес.

Лягушки молча смотрелись в пруд.

-А вот и мы, — сказал Василёк. — Мы вам принесли, вернее, привели часы.

Часы сели на край бережка, прямо перед лягушками, и те, обрадовано уставились на циферблат.

-Вот спасибо, — сказали лягушки хором, — теперь мы точно будем знать, когда стоит петь, а когда — помолчать.

И запели:

Мы с часами, мы с часами,

Веселее будет нам,

Будем петь мы по часам —

Так удобней, знаем сами.

Чтоб не беспокоить пруд,

Будем петь мы по часам.

Опа-ри-ру-ри-ру-рам,

Петь — такой весёлый труд.

-Чудесно, — сказал Водяной.

И Васильку как-то сразу ясно стало, что пора возвращаться домой.

-Но... как же мы вернёмся? Без джинна.

-О, на этот раз он нам не понадобиться. Ведь у меня есть тетрадка.

Водяной вытащил из кармана свою тетрадку, и как раньше на полу, разложил её прямо на траве.

-Прощайте, прощайте, — прокричали лягушки.

-До свиданья, — вежливо сказали часы.

-Рад был познакомиться, — вежливо промолвил пруд.

Крохотный бассейн возник на тетрадном листе — крохотный, но абсолютно настоящий — было видно и слышно, как в нём живёт и плещется вода. Водяной взял Василька за руку, поинтересовался готов ли тот, и, получив удовлетворительный ответ, бросил — Ныряем.

И они нырнули.

Медузы вновь проплывали мимо них, плавные и торжественные, и цифры резвились вокруг, подтверждая собственные правила.

Путь был недолог — друзья, сухие и лёгкие, вынырнули в комнате Василька, а тетрадка лежала на полу.

Водяной нагнулся, поднял её и спрятал в карман.

-Вот так, — сказал он улыбаясь.

-Что ж, — произнёс Василёк с надеждой — до будущих встреч?

-Непременно, — пообещал Водяной, и, как в прошлый раз, когда они прощались, обратился в перламутровую капельку, которая испарилась с ладони Василька.

3

-А этот мотоцикл, — сказал Василёк, — всегда привязан, я никогда не видел, чтобы кто-нибудь на нём ездил. Хоть куда.

На этот раз он сам предложил прогулку — обычную прогулку, без чудес, по близлежащим улицам.

-Без чудес нельзя, — сказал Водяной. И пояснил, — скучно.

Василёк согласился.

Но вышли они из дома самым обычным образом — через дверь, спустившись предварительно на лифте.

И вот, когда проходили двор, мальчик показал на мотоцикл.

Вид у того был достаточно грустный.

-Опля, — сказал Водяной, и с пальцев его брызнула сумма капель.

Широкий глаз мотоцикла открылся, и цепочка, приковавшая его к парапету, спала.

-Теперь ты можешь путешествовать сам, — сказал ему Водяной.

-Занятно, — ответил мотоцикл. — Но я боюсь, — он моргнул круглым глазом, что другие машины... и мотоциклы будут недовольны, если увидят меня одного, без седока.

-А ты придумай себе седока, — посоветовал Водяной. — Если твой пропал.

-А мой не пропал, — ответил мотоцикл. — Уехал куда-то. Без меня.

-Всё же скучно, наверно, всё время быть прикованным к одному месту, — предположил мальчик. — И глаз у тебя был заплаканный.

-Скорее запылённый. — Сказал мотоцикл. — Ну, спасибо, в общем. Немножко, пожалуй, прокачусь.

-Не волнуйся, напутствовал его Водяной, — я сделаю так, что тебя никто не увидит.

Он отъехал на несколько метров, но тотчас вернулся.

-А как мне привязаться опять? — спросил, — когда накатаюсь?

-Ты фыркни вот так, — объяснил Водяной. — Он сложил губы дудочкой и фыркнул определённым образом.

-А вдруг не получится? — предположил мотоцикл. —

Непременно получится, — сказал Водяной. — Я запрограммировал это, брызгаясь волшебными каплями.

-Тогда хорошо, — ответил мотоцикл. — Привет.

И он укатил в соседний двор.

-Вернётся? — спросил Василёк.

-Конечно, — ответил Водяной. — Мотоциклы — они верные.

И пошли дальше.

Мир вокруг был обычным миром — конкретным, тяжёлым, с изобилием деталей.

-А они тебе все знакомы? — спросил Василёк.

-Детали-то? Конечно. Всюду, всегда одинаковые.

-Тогда тебе, наверно, неинтересен этот двор, эта улица...

-Почему же? Просто их надо немного подсветить.

-А как?

-Очень просто.

Они подошли к большому, седоватому тополю, и Водяной предложил Васильку взять его за руку, что тот и сделал.

Тотчас же они — даже, как показалось мальчику без движенья, — очутились внутри ствола, и потекли, помчались вверх, неуёмно, мощно. Соки дерева мелькали вокруг, цвели сладкой массой, и становилось весело, легко и свободно.

Василёк и Водяной выпорхнули, будто птички, на верхушку кроны, и, оба маленькие, обнаружили себя в серединке листа.

-Вот это я называю подсветить мир, — сказал Водяной. — Согласись, без подсветки он достаточно беден.

Ворона опустилась на ветку, и листок слегка вздрогнул, а друзья вздрогнули с ним.

-Привет, ворона, — сказал Водяной.

-Карр, — ответила ворона.

-Неужели она нас не поймёт? — удивился Василёк.

-Почему не пойму? Пойму, — ответила ворона. — Только не знаю, понравится ли вам мой грай.

-Мне нравился всегда — сказал Василёк. — Мне чудилось, что это маленькие такие шарики падают, и хотелось их поймать.

-Надо ж, — отвечала польщённая ворона, — ты первый мальчик, кто оценил мой грай так интересно.

И ворона издала цепочку карров, протянувшихся в воздухе.

-А эти уже похожи на проволочные штучки.

-Да, пожалуй, — согласился Водяной.

-Всё же спасибо, — сказала ворона. — Интереснее граять для кого-то, чем просто так.

Она взмахнула крыльями и улетела.

Ветка слегка покачнулась, покачнулся и листок, и друзья вместе с ним.

-А как мы назад? Также? — спросил Василёк.

-Зачем также? Давай разнообразить пути.

Он взял мальчика за руку, и они спрыгнули вниз, и, точно два шарика грая полетели к земле, полетели, а когда коснулись асфальта, стали обычными.

-Интересно, — а никто не видит, что происходит с нами?

-Никто. Зачем же, чтобы кто-нибудь видел это?

Мимо проехал мотоцикл. То, что он едет один не удивляло ни людей, идущих по своим делам, ни водителей машин. Мотоцикл был очень аккуратным, и не нарушал никаких правил. Заметив друзей, он посигналил им — опять же так, что слышали это только они.

-Вот видишь, — сказал Водяной, — никто же не замечает необычный мотоцикл. Так и наши превращенья незаметны для других.

-А куда он сейчас? — спросил мальчик.

-Возвращается на место, — отозвался Водяной. — Накатался.

Они свернули во двор, обогнули песочницу, возле которой сидела собака, и, поздоровавшись с нею, остановились на минутку.

-Ты не потерялась? — обеспокоился Василёк, зная, что собака поймёт его.

-Нет-нет, — ответила та. — Сейчас выйдет хозяин.

-Не будем задерживаться, — сказал Водяной, и они вышли через двор на улицу.

-Много машин, — недовольно заметил Водяной. — Перелетим?

Уже не спрашивая, что делать Василёк ухватился за лапку Водяного и они в один момент оказались на другой стороне улицы.

Момент был всего лишь один — но мальчик успел заметить, как из его одинокой сердцевинки видны крыши едущих машин, быстрые такие, как занятные оригинальные насекомые...

-Они в каком-то смысле и есть насекомые, — заметил Водяной. — Ибо всё похожее отчасти оно и есть.

Но, вероятно, только отчасти, подумал мальчик, потому что со стороны машины были вполне обычны, и совсем не напоминали никаких насекомых.

-Зато я — вылитое насекомое, — писк донёсся из травы, и мальчик нагнулся, пытаясь разглядеть, кто это.

-А это я — козявка. То есть вообще-то малявка, но многим не нравится это названье. Я помогла вам пройти к часам, растущим на дереве.

-А-а-а, — протянул мальчик, — я помню вас. Или тебя, — тут же поправился он.

-Это всё равно. Таким козявкам-малявка, как я, совершенно всё равно, как к ним обращаются. Лишь бы не раздавили.

-А зачем ты выползла в этот мир? — спросил Водяной.

-Так уж получилось, — вздохнула козявка. — Вынесло как-то. Я сама не хотела.

-А можно тебя взять? — спросил Василёк.

-Её не только нужно взять, — сказал Водяной, — но и переправить обратно, в её мир.

-А ты сумеешь? — спросил мальчик.

-Конечно, — ответил Водяной.

Нагнувшись, он бережно взял козявку, причём она заиграла синевато-красными оттенками, и также бережно убрал в карман.

-Спасибо, — раздался оттуда писк.

-А тетрадки твоей там нет сегодня?

-Нет, сегодня она ни к чему. Мы же гуляем по городу.

-И куда мы направимся теперь?

-О, куда хочешь. Можно даже домой.

-Ко мне? — уточнил мальчик.

-Ну да. Ибо мой дом всюду, где вода. И ты неоднократно бывал в его частях.

-Не знаю, — ответил Василёк несколько растерянно. — Надо подумать.

-Давай присядем и подумаем, — предложил Водяной.

-Давай, — согласился Василёк и направился к скамейке.

-Что ты, — удержал его Водяной. — Зачем же садиться на скамейку, если есть волшебный камень.

-Есть? — недоумённо спросил Василёк. — Где же он?

-А вот, — щёлкнул пальцами Водяной, и неподалёку от скамейки действительно возник причудливый, с двумя сиденьями камень. — Садись, — сказал Водяной, и подал пример.

Сидеть оказалось вполне удобно.

-А другие его не видят?

-Нет, конечно, — ответил Водяной.

-Ой! — воскликнул Василёк.

-Что такое? — обеспокоился и Водяной.

-А ты не задавил козявку?

-Ах, это, — рассмеялся Водяной. — Нет, не беспокойся. Такие малявки, которые по сути козявки, обладают одним замечательным качеством — незадавимостью. С ними ничего никогда не происходит. Такова их особенность. К тому же, козявка по каналам моего кармана уже вернулась к себе домой.

-Как это?

-Очень просто. В моих карманах расположены каналы связи с разными мирами.

-Ох ты, — восхитился Василёк. — Тогда зачем же возвращаться домой. Давай отправимся куда-то!

-Давай. Куда бы ты хотел?

-А если... — мечтательно протянул Василёк, — отправиться в страну динозавров?

-А что, это мысль. Только мы отправимся в страну добрых динозавров.

-А как?

-Увидишь. Ну, встали.

И они встали.

Камень, слегка померцав, растаял в воздухе, чего, естественно, никто не заметил.

-Теперь, — сказал Водяной, — ты станешь маленьким и окажешься у меня на ладони. — Он бормотнул что-то, и Василёк обнаружил себя на уютной и мягкой ладони Водяного. — И — сказал тот, — я прячу тебя в карман и присоединяюсь к тебе.

Василёк зажмурился, но подумав, что Водяной не говорил ему об этом, открыл глаза.

В приятной темноте нечто засвистело, зашуршало, и он понёсся куда-то, чувствуя, что рядом несётся и Водяной.

Полёт был быстрым, и закончился приятным приземленьем на поляне.

Сложно было описать, как Водяной вынырнул из собственного кармана, но Василька он извлёк оттуда совершенно легко, и тут же превратил его в нормального мальчишку.

-Во, смотри, — сказал Водяной.

Огромные деревья росли тут, и силуэты далёких гор мерцали синевато, окружённые золотистой дымкой.

Травы были высокими, они переходили в папоротники, а те — в хвощи и плауны, густые, но не цеплявшие никого, нет-нет.

Гномик, держась за стебель, глядел в небо.

-Красиво как, — молвил он, — птеродактили летают.

-Он похож на гномика одиночества, — сказал Василёк Водяному.

-Ничего удивительного, — ответил тот. — Все гномики похожи. Как, впрочем, и козявки.

-Уважаемый гномик, — обратился к маленькому Василёк. — А где вы видите птеродактилей?

-Да вот же они, — отозвался гномик.

И действительно — большие зигзаги обозначились в небе. Они перемещались легко, хотя порою напоминали чаек, высматривающих добычу.

Снижаясь над поляной, они становились отчётливей, видно было, какие у них большие, мягкие, кожистые крылья, и добрые улыбки.

-Откуда же у них добрые улыбки? — недоумевая, спросил Василёк. — Я думал они хищники.

-А у нас нет хищников, — ответил крупный птеродактиль, спланировав на поляну.

Два других, приветственно помахав крыльями, полетели дальше.

Гномик, поздоровавшись с могучим ящером, юркнул в норку.

-Привет, Водяной. — Сказал птеродактиль. — Ты привёл к нам друга?

-Привет, птеродактиль, — ответил Водяной. — Ага. Это Василёк.

Тот тоже поздоровался.

-Так почему же у вас нет хищников? — спросил он.

-Когда-то давно они были, — объяснил птеродактиль. — Но, постепенно, устыдились — того, что причиняют боль другим. А как ты знаешь — никого никогда нельзя обижать. Мы все добрели — не сразу, конечно, много потребовалось лет, но вот наконец, развили в себе доброту настолько, что смогли питаться солнечным светом. У нас никто никого не ест.

-Вот бы людям так! — восхищённо воскликнул Василёк.

-Подожди, — ответил птеродактиль. — Вы тоже к этому придёте. Только не сразу.

-Ну, мне пора, — резюмировал он, плавно снялся с поляны — помахал крыльями: и разминочно и прощально — и улетел, превращаясь в точку. А потом и вовсе исчез.

Точка померцала на ладони у Водяного — точно крошечный глазок, в котором был виден полёт птеродактиля — и пропала.

-Отправимся дальше? — предложил Водяной.

Василёк кивнул.

Они прошли под роскошными папоротниками, чьи лапчатые листья качались над ними изумрудно, и вступили в огромный лес, переливавшийся красивыми оттенками. Трава тут была мягкая, и можно было не опасаться — ибо слова птеродактиля не могли быть ложными — что кто-то выскочит из зелёных густот.

-А вот игуанадоны, — сказал Водяной. — Раньше они паслись, поедая зелень, но теперь и в этом необходимость отпала.

Игуанадоны — большие, как двухэтажные дома — улыбались.

В каждой улыбке могло поместиться по небольшой комнатке.

И Водяной, и Василёк помахали им, и получили в ответ такие ж приветные помахиванья лап.

Широкие листы неизвестных растений расступились, и друзья увидели гладкое мерцанье озёр.

Диплодоки — как и положено — с длиннейшими шеями и хвостами, входили в них, сладко жмурились, вздымали волны.

-О, какая чудная вода! — воскликнул Водяной. — А ну-ка...

И с разбега он бросился в озеро.

Один из диплодоков поддел его на шею, весело подбросил в воздух, поймал хвостом, после чего Водяной нырнул глубоко, а, вынырнув, крикнул — Василёк, давай ко мне!

И Василёк прыгнул.

Они плавали возле диплодоков, качались, как на лианах, на шеях и хвостах, и веселились от души.

А выбравшись на берег, оказались абсолютно сухими.

-Так и должно быть. — Сказал Водяной. — Диплодоки же наши друзья.

-А почему мы не поговорили с ними? — поинтересовался Василёк.

-Диплодоки не любят разговаривать. — Ответил Водяной. — Но от этого они не менее дружественны.

Снова вошли в лес, и послышался рык — низкий довольно.

-Подожди, — спросил Василёк, — птеродактиль же сказал, что никого хищного не осталось.

-Правильно, не осталось, — громко объявил крупный тираннозавр, выбираясь из лесной тени. — Но голоса-то у всех разные. У меня, например, громкий.

Он стоял, возвышаясь над друзьями, и маленькие его лапки забавно покачивались в воздухе.

-Я бы пожал ваши лапки, — сказал тираннозавр, но боюсь не дотянуться. — А если хотите покататься, я устрою вас на своём хвосте — и в путь.

Друзья согласились.

Тираннозавр опустил массивный хвост на землю, они взобрались, и устроились достаточно удобно.

-Ну, в путь, — рыкнул — не страшно совсем тираннозавр, и побежал.

Он бежал мощно и быстро, лес мелькал вокруг — многолиственный и многоствольный, богатый, разнообразный.

Тираннозавр перешёл на прыжки.

-Не трясёт? — спросил он друзей.

-Не-а, — отозвался Василёк. — Но забавно подбрасывает. Как на аттракционе.

Они выбрались в мелколесье, миновали озёра с диплодоками, и птеродактили, летевшие не так уж высоко, помахали друзьям крыльями.

На одной из полян тираннозавр стал.

-Спасибо за прогулку, — сказали друзья, спускаясь.

-Не за что, — ответил тираннозавр. — А теперь мне пора по своим, тираннозавровым делам.

И мощные прыжки понесли его в неизвестность.

-Для нас неизвестность, — сказал Водяной. — А ему хорошо известно, куда он отправился.

-И даже ты не знаешь куда?

-Даже я, — ответил Водяной.

-Но почему?

-Потому что, — улыбнулся Водяной, — нам пора возвращаться.

-Что ж, — сказал Василёк. — Пора, значит пора.

На этот раз — уменьшенный и отправленный в карман Водяного — он каким-то образом видел, как Водяной и сам нырнул в свой карман, и они понеслись, понеслись... пока не вынырнули у скамейки.

-Хотел бы я иметь такой карман. — Сказал Василёк — но не завистливо, а восхищённо.

-А зачем? — сказал Водяной. — Он же есть у меня? Зачем тебе иметь то, что есть у друзей? они поделятся...

И Василёк согласился.

-Что это? — спросил он, увидав смутно-розовое, очень красивое, нежно-слоистое.

-Где? — полюбопытствовал Водяной.

-Да вон же, — указал Василёк.

-Там ничего нет, — уверенно ответил Водяной.

Василёк выглядел разочарованным.

-Но, — лукаво прищурившись, молвил Водяной, — если ты видел розоватое свеченье, тебе стоило бы познакомиться с сакурой.

-А откуда она возьмётся?

-Мы позовём её.

Он сделал быстрое круговое движенье, и в пространстве возникла мерцающая золотистая полоса — Чтобы никто лишний не увидел сакуру, — пояснил Водяной.

Она появилась в центре мерцания — розовая, ветвистая, превосходная.

-Какая чудесная! — восхитился Василёк.

-Не волнуйтесь, дорогая сакура, — сказал Водяной, — мы чуть полюбуемся вами и вернём на место.

Сакура встряхнулась, как собака, выбравшаяся на берег.

-Я не против, — сказала она. — Сакуры на то и существуют, чтобы любоваться ими.

И они полюбовались.

Лепестки были очень нежны, отливали перламутром и напоминали маленьких улиток.

-А они не превратятся в них? — спросил Василёк, зная, что Водяной прочитает его мысли.

-Нет, нет, — ответила за Водяного сакура. — Листья сакуры никогда ни во что не превращаются.

-Пожалуй, мы налюбовались уже, — произнёс Василёк.

-Что ж, — молвила сакура, — тогда мне пора. — Водяной, прошу вас.

Водяной сделал точные движенья руками и сакура исчезла, а потом растаяла и защитная лента.

-А не слетать ли нам в Японию? — предложил Водяной. — К драконам?

Разумеется, мальчик согласился — да не просто согласился, а с восторгом.

Был проделан тот же путь — через волшебный карман Водяного — и вот:

-Ух ты, как здорово, — восхитился Василёк, выпрыгивая из кармана Водяного. — Значит мы в Японии?

-Ну да, ответил Водяной. — Между прочим, тут любят и ценят воду. Правда, меньше, чем в Китае.

-Тогда, может быть, отправимся в Китай.

-Успеем, — резонно заметил Водяной.

Они шли по длинной улице и любовались домами — непохожими на привычные Васильку. У многих дверей висели забавные цветные фонарики, а стены домов казались бумажными...

-Не стены, — поправил Водяной, — перегородки внутри них.

А внутри каждого домика был уютнейший садик.

Хозяин одного из домиков поклонился, улыбаясь вежливо, и друзья поклонились в ответ.

-Я хочу показать вам сад камней, — сказал хозяин.

Друзья проследовали за ним.

Камни лежали в определённом порядке — и молчали, как и полагается камням.

-Они говорят, молча, — пояснил хозяин. — И молча воспроизводят устройство вселенной.

Несколько минут Василёк рассматривал это интереснейшее — строгое и простое — устройство.

А потом они, поджав ноги, и сидя на циновках, пили вкуснейший чай.

Хозяин проводил их, и они двинулись дальше — по длинной-длинной улице...

-А куда мы? — спросил Василёк.

-К дракону, — ответил Водяной. — Он перевезёт нас в Китай.

Дракон обитал за стенами небольшого дворца.

Крылья его вздрогнули, приветствуя друзей.

Водяной поклонился с достоинством, тоже сделал и Василёк.

Дракон изрыгнул немного пламени, но тотчас сказал — Извините.

-Ничего, ничего, — сказал Водяной, — мы не боимся огня.

-Даже как-то внутри него путешествовали, — добавил Василёк.

-Тогда всё в порядке, — молвил дракон.

Голос у него был сильный, почти, как у тираннозавра.

-Ничего удивительного, — пояснил дракон. — Тираннозавр — мой дальний родственник. Ну, взбирайтесь мне на спину, и — полетим.

Удобно расположившись на чешуйчатой, покрытой сложным узором спине, друзья наблюдали мчавшиеся внизу большие пространства воды —

Они не особо-то и мчатся, — пояснил Водяной, — просто нам так кажется...

Замелькали города, среди зелени возникали пагоды, и большие стрекозы мелькали около их ярусов, огромная стена тянулась и тянулась, и шевелились леса бамбука...

Гора возникла — серая, многоступенчатая. Снега синели на её вершине, мерцая красиво...

Китайский дракон упражнялся в искусстве пускания огня.

Огонь завивался кольцами, сворачивался в круги и рулоны, в нём возникали экзотические письмена, которые сменяли специальный огненные картины.

-Как красиво, — восхитился Василёк.

-Ещё бы, — отозвался японский дракон, опускаясь на гостевой выступ. — Никто не умеет пускать огонь лучше китайских драконов.

Китайский его собрат прекратил упражнения и приветствовал гостей.

-Давненько не виделись, Водяной, — сказал он.

-Ага. — Отозвался Водяной. — Это мой... — начал было он...

-А я знаю, — ответил дракон. — Ты забыл, что драконы всегда всё знают.

-Ну, я, пожалуй, полетаю, — сказал японский. — Пока, друзья.

Он взлетел, делаясь меньше и меньше. Василёк провожал взглядом его полёт.

-Вот и ладно, — сказал китайский. И спросил — Ну, как проводите время.

-По-разному, — изрёк Водяной. — Вот ходили гулять по улице, на которой живёт Василёк, да скучно стало. Решили добавить немножко волшебства.

-Да, с волшебством интересней, конечно, — согласился дракон.

-И вот были у динозавров...

-А, наши родственники, — протянул дракон.

-А потом навестили вас.

-Тоже неплохо, — заметил дракон.

-Дракон, — спросил Василёк. — А вам не скучно одному.

-Нет, что ты, — отозвался дракон. — Мне никогда не бывает скучно. И потом — одиночество... столь относительное понятие!

-Да? — удивился Василёк. — А я думал — либо оно есть, либо его нет.

-С одиночеством никогда нельзя утверждать ничего на сто процентов. — Авторитетно заметил дракон. — Бывает оно есть, когда его нет, и наоборот.

-Это так, — согласился Водяной, глядя вниз с горы.

-Нет, с неё можно только слетать — мерно, кругами. — Сказал дракон. — Никому бы не посоветовал пытаться съехать с неё, как с зимней горки.

-А мы и не собирались, — объяснил Водяной. — Для путешествий у нас есть мой карман. И ещё много разных средств...

-Да, я знаю, — сказал дракон, выпуская лёгкое колечко огня.

Василёк поймал его, уверенный, что не обожжётся. И точно — колечко мягко светилось и совсем не жгло.

А потом растаяло.

-Его нельзя взять на память, — пояснил дракон. — Но можно запомнить, какое оно.

-Я запомню, — пообещал мальчик.

-Итак, — сказал Водяной. — Вперёд, мой друг. Вернее — в карман.

На сей раз Василька уменьшил дракон, и он втянулся в карман, видя при этом, как тоже происходит и с Водяным.

Был полёт, всё мелькало.

-Где это мы? — спросил Василёк.

-Где-то, — отозвался Водяной. — Сейчас узнаем.

Колесо прокатилось мимо.

-Уважаемое колесо, — обратился к нему Водяной, — не подскажете...

-Вы внутри компьютера, — не останавливаясь отвечало колесо. — Вернее — внутри интернета, — добавило оно, отъехав на приличное расстояние.

-Надо ж, — восхитился Василёк.

-Вот что означают эти миганья и мерцанья вокруг, — пояснил Водяной, — это сайты и порталы. Ну — куда?

Они свернули на кольцеобразный путь — и двумя шариками выкатились в бильярдную игру.

Весело щёлкая по другим шарикам, они катались некоторое время, после чего из темноты лузы, провалились в гору сверкающей информации. Эта гора богато лучилась и переливалась, и Василёк подумал, что тут можно узнать всё, что угодно.

-Естественно, — отозвалась гора. — Только не спрашивай о своём будущем.

-Почему? — полюбопытствовал Василёк. — Потому что оно во многом зависит от тебя.

Пройдя сквозь гору — она не возражала, нет-нет, — они очутились на площадке, с которой взлетали самолёты. Уцепившись за хвост одного из них, спланировали на сайт дачных участков, откуда угодили на болтливый форум.

-Форумам и положено болтать, — недовольно заметил он, когда друзья остались недовольны шумом. — Самое подходящее занятье для форума.

Дальше были мигающие разноцветно сайты, мимо которых они будто бы проплывали, иногда узнавая старых знакомых — то настоящая улитка качнёт рожками, то раздастся пенье весёлых креветок.

-А вот смотри, — сказал Водяной. — Китайский дракон полетел.

-Точно китайский? — поинтересовался Василёк. — Может быть японский?

-Нет-нет, японский давно уже дома. Это китайскому надоела его гора, и он решил посмотреть не изменилось ли что в округе...

Нечто зашевелилось громоздко, и они попали на исторический портал.

Ровными рядами армии выстраивались друг против друга; Василёк чётко видел мечи и щиты, но не знал, греки это или римляне.

-Этим людям стоило бы поучиться у динозавров, — заметил Водяной. — Те давно уже умеют питаться солнечным светом, а эти всё ещё дерутся.

Армии сошлись с дикими криками, и друзья перескочили на другую клетку пространства — там переливались золотом пески и люди громоздили пирамиды.

-Царь-Фараон — суровый царь, — молвил Водяной.

-А можно его увидеть? — полюбопытствовал Василёк.

-Пожалуй, — ответил Водяной.

Они шли по дворцу, где на стенах были причудливые, цветные картинки, и в зале, куда они вышли, на высоченном троне сидел неподвижно Царь-фараон — в богатых украшениях.

Дальше их качнуло несколько вбок, снова замелькало всё, понеслось, и Василёк увидел, как он уменьшается, падает в карман Водяного, а Водяной, сворачиваясь, следует за ним...И они вынырнули оба возле дома Василька.-

Вот так, — сказал Водяной. — Хорошо полетали. Ну, до будущих встреч?

-А когда они будут?

-Это зависит от обстоятельств.

-А обстоятельства?

-А обстоятельства, конечно, от тебя.

-Какой-то замкнутый круг, — сказал Василёк несколько печально.

-О, не переживай, — утешил его Водяной. — Из каждого замкнутого круга есть выход. Ты убедишься в этом не раз...

Собственно, последние слова произнёс уже не Водяной, а капелька, испарившаяся, как обычно, с ладони мальчишки.

И он пошёл домой, вспоминая детали их путешествия, и улыбаясь...

4

Василёк сидел за столом и игрался с пружинкой, думая про обстоятельства.

Пружинка сжималась, забавно вырывалась из рук, подскакивала, и он снова ловил её, снова сжимал и всё повторялось.

-Интересно, — стал рассуждать мальчик вслух, — обстоятельства — какие они? Круглые? Пушистые? Хорошо если бы они были пушистыми, тогда...

Пружинка снова вырвалась из пальцев, крутанулась в воздухе, превратилась в синий фонтанчик брызг, и перед ним возник Водяной.

-Привет, — сказал он, протягивая лапку.

-О, здорово, что ты появился, — воскликнул мальчик, пожимая её. —

Значит, всё же обстоятельства бывают пушистыми!

-Конечно, — ответил Водяной, плюхаясь на диванный валик. — Обстоятельства бывают всякими. Большинство считает их скучными и больно деловыми, а они бывают весёлыми, игривыми...

-А нельзя ли познакомиться хоть с одним игривым обстоятельством? — попросил мальчик.

-Пожалуйста, — ответил Водяной. — Как раз одно такое завалялось у меня в кармане.

-Мне кажется, — сказал Василёк, — игривое обстоятельство не может заваляться.

-Может, ещё как может.

Водяной сунул руку в карман, и вытащил оттуда нечто, сверкнувшее тускло. Потом это нечто расправилось, блеснуло сталью, но тут же — подумав, что сталь это больно строго — сверкнуло золотисто, и, скатившись с лапки Водяного, помчалось по полу, как маленькая собачка.

Оно весело насвистывало при этом —

Мол-де плохие обстоятельства!

Не верьте, это надувательство!

Все мы хорошие, игривы,

Вы будьте только терпеливы,

Добры к другим, и веселы,

Не верьте в тёмные углы,

А верьте радостному свету —

И верой жизнь украсьте эту!

Обстоятельство кувыркалось, прыгало через себя, перебирало тонкими лапками, будто стремясь зацепиться за что-то, и наконец, вывалилось в окошко.

-Не разобьётся? — испуганно подскочил Василёк.

-Нет-нет, не бойся, — ответил Водяной. — Обстоятельства никогда не разбиваются.

-Ну, хорошо, — заметил мальчик. — Теперь я знаю, какими они бывают.

-А знаешь ли, что мы предпримем с тобой, — лукаво прищурившись, спросил Водяной.

-Не-а, — протянул мальчик.

-Мы совершим воздушное путешествие. Как тебе предложенье?

-Замечательное, по-моему, — отозвался мальчик. — А для воздушного путешествия нужно что-нибудь особенное?

-Ничего особенно. Нужны — ты и я. А раз мы на месте — путешествие состоится.

Он схватил Василька за руку, они подбежали к окну, и... полетели... Да, да, полетели. Вы думаете это невозможно? Отнюдь.

Сильное желание позволяет людям летать, — не как птицам, понятно, ибо у людей нет крыльев, — летать своеобычно, но достаточно легко.

Сначала мальчик держался за лапку Водяного, и тот будто влёк его вперед и вперёд, потом он сказал:

Теперь ты уже освоился, просто делай движенья, как будто плывёшь. А после, когда освоишься совсем, и движений делать не надо будет — воздух сам понесёт.

И точно — сначала Василёк грёб — как будто брассом, не забывая посматривать вниз, где разворачивалась панорама крыш, и переулки казались ущельями, а потом воздух понёс его сам, держа своими дружественными потоками.

Вороны пролетали мимо.

Одна замедлила лёт, и поздоровалась.

Друзья ответили ей на приветствие.

-А что же, вы не помните меня? Я та ворона, чей грай мальчик сравнил с шариками.

-Конечно, конечно, я помню, — отозвался Василёк, — тем более, что мне не каждый день приходится разговаривать с воронами.

-А мне — с мальчиками, — сказал ворона, и подарила ему несколько шариков грая.

Они были цветными, и попали в карман Водяному.

-Не беспокойся, дружок, — заметил тот, — я отдам тебе их, когда прилетим.

-Ну, я дальше — по делам, — сообщила ворона, и обогнала их.

-А что это там — прозрачное и плотное? — Спросил Василёк.

-Это норка Вилты, — объяснил Водяной.

-А разве есть существа, строящие норки в воздухе?

-Существа бывают всякие, — отозвался Водяной. — Вилты только в воздух и строят норки.

Норка парила, просвечивая разными цветами, будто предлагая заглянуть в неё.

-Заглянем?

-Если можно.

Они заглянули.

-Заходите, — молвила Вилта. — Вернее, залетайте.

Они залетели.

-А тут уютно, — заметил мальчик.

-Конечно, — ответила Вилта, появляясь из воздуха. — Вилты любят уют.

Она сама была прозрачная, кругленькая, под стать своей норке.

-Ну, дорогая Вилта, спросил Водяной, — как поживаешь.

-Чудесно, — ответила Вилта. — Всегда в полёте. И сама и домик.

-А вы как?

-Тоже неплохо, — отозвался Василёк. — Сегодня вот решили попутешествовать по воздуху.

-Чудесное решенье, — одобрила Вилта. — Я бы рекомендовала вам осмотреть воздушную гору.

-А мы к ней и тронемся сейчас. — Сказал водяной.

И распрощавшись с Вилтой, они тронулись.

-Милая такая Вилта. — Сказал Василёк.

-Ага. Вилты всегда милые.

-А их много?

-Встречаются порой.

-А знаешь, — продолжил мальчик, — все кого мы встречали с тобою — милые и приятные существа.

-Так и должно быть, — резонно заметил Водяной. — Только такими и стоит жить — милыми и приятными.

-Но ведь не все такие, — грустно произнёс Василёк.

-Это временное явленье, — объяснил Водяной. — Когда-нибудь все станут такими.

Птицы пролетали мимо.

-Ночной порой интересней летать, — говорил Водяной, — тогда летают не только птицы, но и звёздочки.

Нечто плавно, сгущенно реяло в воздухе — нечто, не связанное с землёй, прозрачное, но и плотное, слегка подрагивающее, как желе.

-Я люблю желе, — сказал мальчик.

-А это вот и есть — воздушная гора, — объяснил Водяной. — Она не из желе, но чем-то похожа.

Подлетев поближе, они нырнули в гору, как в приятную мягкую массу. Сперва обволакивало чем-то плотным, но лёгким, а потом передвигаться стало совсем приятно. Они летели по стройным, длинным, петляющим иногда коридорам, и тени городов возникали там и тут.

-По-моему я был в этом городе, — сказал мальчик. — На море, летом. С мамой и папой.

-Наверняка был, — заметил Водяной. — Впрочем, даже если это и не тот город — совершенно не важно. Вон смотри появился другой.

И точно — не то внизу, не то сбоку, не то сразу везде возник новый город — весь в пушистых садах, среди которых вздымались красивые зданья.

-Но их можно только видеть, — сообщил Водяной. — Жить в них нельзя. Не для этого они устроены.

-Построены? — переспросил мальчик.

-Устроены, — пояснил Водяной.

Ещё один город казался старинным, песчаным, строения в нём были ромбовидными и треугольными. Нигде, естественно, не было людей, но Водяной объяснил почему, и мальчик и не ждал их.

Потом они стали скользить меж огромными стеллажами, уходящими в воздух — а где они начинались, было неясно — и Василёк понял, что они летят по гигантской библиотеке.

-Здесь, наверное, все книги...

-Даже больше, чем все, — заметил Водяной. — Здесь есть даже будущие книги — те, что ещё не написаны, и книги, которые вообще никогда написаны не будут.

Иногда книги вздымались с мест, пролетали немного, отворялись, как двери. И страницы их мерцали разноцветными огнями.

-Зависит от содержанья, — пояснил Водяной. — Если оно хорошее, цвет золотистый или синий, если не очень — красный, как воспаленье, а бывает и чёрный, увы, бывает...

Но они вылетели уже из коридоров библиотеки, и теперь, хоть было совершенно светло — даже прозрачно-светло — летели меж звёздами.

Тут были крупные звёзды, и звёзды, похожие на медузы, были полосатые, как осы, и тонко скрученные из чего-то, напоминавшего медную проволоку, были звёзды-корабли, и звёзды-дома...

-Ты ж говорил, что их можно видеть только ночью?

-Да, забыл я, забыл, — неожиданно признался Водяной. — Представляешь? Забыл, что внутри воздушной горы время течёт несколько не так...

Тут обозначилось и время — мохнатый, световой поток — из которого донёсся вопрос:

-Вы не устали, друзья?

-Слегка, пожалуй, — ответил Василёк.

-Тогда отдохните.

И к ним подплыла звезда-фрегат.

Друзья погрузились, на борту обнаружились мягкие скамеечки, сидеть на которых, болтая ножками в воздухе, было очень уютно.

Фрегат плыл серьёзно, плавно, торжественно.

-У него, наверное, сегодня день рожденья, — предположил Василёк.

Уж больно плавно он двигается.

-Вполне может быть, — отвечал Водяной, болтая ножками так же, как и его приятель. — У фрегатов никогда этого не узнаешь.

Фрегат покачивался, и паруса его надувались без всякого ветра.

-Я уже отдохнул, — сообщил Василёк. — Можно плыть дальше и без фрегата.

-Тогда — вперёд, — провозгласил Водяной, и они поплыли.

Выход из воздушной горы был там же, где и вход.

Пара норок Вилт попались им навстречу. Вилты хлопали прозрачными глазками, но не приглашали зайти. То есть залететь.

-А зачем? — сказал водяной. — Мы же видели, как живёт одна. А Вилты живут все одинаково.

Василёк обернулся, желая ещё раз поглядеть на воздушную гору.

Гора была на месте — прозрачная и плотная, она чуть поворачивалась, зажигаясь разными огнями, — так торжественно, будто день рожденья праздновала каждый день.

Мальчик засмеялся своей фантазии, а Водяной сказал —

Что ты! Это было бы невыносимо скучно — представь один бесконечный день рожденья, и ничего более.

Василёк, согласился, подумав.

Снова стали встречаться птицы.

Знакомая ворона — очень деловито пролетела куда-то, не заметив их.

-И ладно. — Сказал водяной. — Мы же здоровались уже.

А шарики грая, что она подарила, у меня — в целости и сохранности.

Город становился виднее, увеличивался в объёмах.

-А мне не надо зажмуриваться, чтобы спланировать в окно? — спросил мальчик.

-Не надо, — ответил Водяной. — Ты уже достаточно хорошо держишься в воздухе.

-Странно, однако, входить в свой дом не через дверь.

-Не входить, а влетать, — поправил водяной. — Через дверь влететь нельзя.

-Можно, — засмеялся Василёк. — Если очень торопишься.

-А-а-а, — протянул Водяной. — Но только в этом случае.

Они влетели — плавно и небыстро.

Водяной плюхнулся на диванный валик, и сказал — Уф.

-Хорошо полетали, — отозвался Василёк, усаживаясь на стул.

-Не устал?

-Нет, совсем не устал.

-Но всё равно надо отдохнуть. И впечатленья усвоить. Чтобы не — даром они были.

-Ой, — спохватился Василёк. — А шарики грая?

-Не переживай, — откликнулся Водяной. — Они у меня.

Он сунул руку в карман и вытащил несколько блестящих шариков. На открытой его ладони они меняли цвета и переливались.

-Знаешь что? — вдруг сказал Водяной. — Если они тебе не очень нужны, я уйду сегодня через них.

-Да? Что ж, мне интересно будет посмотреть... и я всё равно не знал бы, что с ними делать.

-Тогда — до следующего раза, дружок, — сказал Водяной.

Он подбросил шарики, и они, исполнив в воздухе своеобразный пируэт, спланировали на подставленную ладонь Василька.

-Опа, — произнёс Водяной, превратился в маленький фейерверк капелек, и всеми ими втянулся в шарики.

На ладони мальчика они обратились в одну — перламутровую каплю — которая испарилась небыстро.

Василёк вздохнул.

5

Приглашение от настоящей улитки пришло по обычному крану.

Василёк открыл его, чтобы помыть руки, и вместе с водой точно вытекал уютный голос Улитки:

-Милые Василёк и Водяной, была бы рада видеть вас у себя в гостях. Варенье, как всегда, готово быть таким, как вам захочется.

-Я бы с радостью, — ответил Василёк. — Но не знаю, как вызвать Водяного. Он появляется, когда сочтёт нужным.

-Ну-ну, — раздался знакомый голос из коридора. — Не говори так: я появляюсь, когда необходимо.

-Водяной, — радостно вскричал Василёк. — Откуда ты?

-На этот раз, — отвечал Водяной, потирая ручки, — я материализовался из лейки для полива цветов, что стоит на подоконнике.

Василёк закрыл кран, и посмотрел на приятеля.

-Значит, мы отправимся к улитке? — поинтересовался он.

-О, непременно, — отвечал Водяной. — Тем более, думаю, что к ней заглянет и сом.

В комнате уже Василёк спохватился:

-А как же мы поплывём к улитке? На чайнике?

-Нет, нет. Есть много разных способов попасть к улитке. Для начала полетим. Открой окно пошире, и бери меня за руку.

Василёк так и сделал.

Тотчас их тела стали полупрозрачными, лёгкими, и они плавно вылетели в окошко.

Через некоторое время Водяной отпустил ладошку Василька, и мальчик, вспомнив, как он летал в прошлый раз, поплыл по воздуху легко и свободно.

Вороны пролетали мимо.

Их знакомая приветствовала их — на этот раз не речью, но граем.

Шарики грая разлетелись в воздухе, переливаясь розово и фиолетово, но ни один не залетел в карман Водяного, и Василёк, чуть уклонившись в сторону, не смог поймать ни одного из них.

Ему показалось, что из них вылупятся воронята, но нет — шарики, померцав немного, поплыли дальше весёлым хороводом.

-Ты успел хотя бы кивнуть вороне? — спросил Водяной.

-Успел. — Ответил мальчик. — Надеюсь, она заметила.

Внизу распростёрся пруд — достаточно большой и зелёный.

-Нам сюда, — сказал Водяной. — Хватай меня за руку.

Василёк схватил, и они резко, подняв фонтан брызг (не замеченный, разумеется, никем) спланировали в пруд.

Зелёно-серые его недра расступились, два золотистых карася испуганно шарахнулись в бок, и трава, густая и плотная,

текла рядом, мерцая струисто.

Коряги были видны, Василёк, вспомнив, как нужно дышать под водой, делал это спокойно, пока они не вынырнули на противоположном берегу пруда — который вообще-то оказался бережком реки.

-Уф, — отфыркнулся мальчик, выскакивая прямо у домика улитка.

Водяной выбрался не спеша, проводя руками по бокам, точно проверяя что-то. Оба приятеля были, естественно, сухими.

Большая голова сома уютно лежала на берегу, а улитка в кресле из крупной раковины сидела перед ним.

-Креветки что-то в депрессии, — рассказывал сом. — Никак не могут сочинить новую песенку. А старые им надоели.

-Чем бы им помочь, — спросила Улитка.

-Тут уж ничем не поможешь, — рассудительно произнёс

сом. — Нужно просто ждать.

Василёк кашлянул.

И сом, и улитка повернули головы.

-О, здравствуйте, друзья! — воскликнули они одновременно.

-К сожаленью, — сказал Сом, — я не могу пожать вам руки. Но если хочешь, Василёк, можешь пожать мой усик. Только смотри, чтобы он не выскользнул из ладошки.

Василёк согласился с радостью.

Усик — хотя и был скользкий — но приятный наощупь, и вовсе не собирался выскальзывать, пока Василёк сам не отпустил его.

-Ну вот, — подытожил сом. — Теперь мы поздоровались по — настоящему.

Водяной стоял рядом и улыбался.

-Присаживайтесь, друзья, — сказала улитка.

Василёк хотел было спросить куда, но тут же заметил маленький столик — как раз между улиткой и головой сома, — столик накрытый, примерно, как в прошлый раз в домике улитки; возле столика было два кресла — как раз по размерам Водяного и Василька.

Они сели.

-А из чего эти кресла? — поинтересовался Василёк.

-Из ракушек, конечно, — отвечала улитка. — Они могут увеличиваться и уменьшаться. Если их об этом попросить.

-Мне уютно, — сказал Василёк. — Я просить ни о чём не буду.

-И я вполне доволен, — добавил Водяной.

-Но вот что, дорогая улитка, — продолжал Василёк, — мне действительно странно — так это, как я не заметил сразу ваш столик.

-О, ничего удивительного, — промолвила Улитка. — Это же настоящий мерцающий столик.

-То есть он может?..

-Ну да, он появляется и исчезает. Причём, если он в хорошем настроенье, он появляется сразу сервированным, а если в дурном — его нужно накрывать.

-То есть, — догадался Василёк, глядя на банку варенья, и гадая, какого оно вкуса, — сейчас он в хорошем настроенье.

-В отменном, — сказала улитка. — Он вообще любит гостей.

-Надеюсь, — произнёс Водяной, отхлёбывая чай. — Наш чайник не подвёл вас, милейшая улитка?

-Нет, нет, — быстро отвечала та. — Очень воспитанный чайник. Мы с ним довольны друг другом.

Василёк накладывал варенье в розеточку.

Оно мерцало заманчивым абрикосовым цветом.

-М-м-м, — издал сом неопределённый звук.

-Что такое? — не понял Василёк.

-Я бы попробовал твоё варенье, — сказал сом. — Но у меня нет рук. А плавниками держать ложку весьма неудобно.

-О, конечно, — обрадовался Василёк, ибо мог сделать нечто приятное сому.

Он угостил того охотно, и сом, зажмурившись, произнёс — Очень вкусно.

-Абрикосовое? — поинтересовался Василёк.

-Не знаю, — ответил сом. — Я бы сказал — комбинированное.

Василёк отведал варенья.

-Ну и ну, — восхитился он. — Чего тут только нет! И смородина, и черешня, и абрикос.

-Вот-вот, — поддержал сом, — очень насыщенный интересный вкус.

-В ненасыщенном вкусе нет ничего интересного. — Молвила улитка. — Я убеждалась в этом много раз. А как ваше варенье, Водяной?

-У меня, как всегда, — ответил Водяной, — но совсем даже не грустно. — Вода. Но особая вода, сгущённая. Так, что думаю вкус моего варенья ничем не хуже, чем у других.

Тут сом нырнул, выбросив в воздух фонтанчик пузырьков. Пузырьки весело рассмеялись, соскользнули в варенье, и оно проглотило их.

-Сом иногда устаёт на воздухе, — пояснила улитка.

-А что это было за пузырьки?

-Обычные пузырьки. Те, какие даже варенью по нраву.

Появилась голова сома.

-Не хотите ли ещё варенья, сом? — поинтересовался Василёк.

-Нет, спасибо, — вежливо ответствовал сом. — Мне важно только попробовать, а есть необязательно.

-Что под водой? — спросил мальчик.

-Всё то же, — ответил сом, — не то удовлетворённо, не то печально.

-Мы слышали, когда подходили к домику улитки, что креветки...

-Да, да, — вздохнул сом. — Действительно — у креветок депрессия.

-Раньше бы я удивился, — сказал мальчик, — услышав такое, но теперь уже нет — не удивлюсь.

-Да, да, — пояснил сом, — у креветок бывает особая креветочная депрессия. И тут даже улыбка улитки не поможет.

-А какая у вас улыбка, уважаемая улитка? — спросил Василёк.

Улитка охотно видоизменилась — она вся, в один момент, точно сосредоточившись, превратилась в большую улыбку.

Улыбка, нежно мерцая, повисела в воздухе, и снова стала улиткой, уютно сидящей в кресле.

-Вот такая, — сказал улитка.

-Чудесно! — отозвался мальчик.

-Но даже она не поможет креветкам, — сказал сом. — Им поможет только одно, — если они сочинят песенку.

-А почему же они не могут её сочинить? — спросил мальчик.

-На этот вопрос я не могу ответить. — Сказал сом. — Знаю только, что с ними не раз такое бывало. Ничего страшного в этом нет.

-Я тоже помню, — сказал Водяной, — креветочную депрессию. В прошлый раз она длилась не очень долго.

-Надеюсь, пройдёт, — добавила улитка.

-Непременно, — сказал сом, зевая. Тут же спохватившись, сказал — Ох, извините. Вообще-то, мне уже хочется спать. Иногда мне кажется, что я не сом, а просто сон.

-А так бывает? — поинтересовался Василёк.

-Бывает, — ответил сом. — Чуть-чуть сом, а немножко сон. Сон мерцает сомом, то есть мною, а сом, то есть я перетекает в сон. Вот так.

-Не замкнутый ли это круг? — спросил мальчик.

-О нет, — ответил сом. — Под водой не бывает замкнутых кругов. Там всё разомкнуто и плавно. Так что, друзья, до будущих встреч — мне пора. Не хочешь ли, Василёк, на прощанье пожать мой усик.

Василёк захотел, и они попрощались усопожатием.

После чего сом нырнул, и было видно, как он вильнул мощным хвостом, прежде чем исчезнуть в глубине.

-Чудесный сом, — сказала улитка.

-И чудесно пообщались, — добавил Водяной.

-Только креветок жаль, — заметил мальчик.

-Нет-нет, — пояснила улитка, — депрессия им бывает даже на пользу. После неё они точно сочинят песенку.

-Ну, тогда ладно, — сказал Василёк.

-Однако, дорогая улитка, — заметил Водяной, — наверно, нам надо прощаться.

-Рада, рада была, — воскликнула улитка, — очень рада была повидать вас, друзья. Надеюсь, варенье не подкачало.

-Нет-нет, — воскликнул мальчик. — Я теперь точно знаю — улитковое варенье не может подкачать.

Струйка пузырьков вырвалась из банки. Они переливались весело, и в каждом вспыхивали, как мини-фонарики крохотные ягодки или фрукты.

-А это его прощальный салют, — пояснила улитка.

Друзья встали, и столик, померцав, исчез.

-Мы тоже исчезнем, а? — спросили креслица хором.

-Пожалуйста, пожалуйста, — отозвались все.

И креслица исчезли.

Улитка прощально покачала усиками.

Василёк помахал в ответ и улыбнулся.

Взявшись за руки с Водяным, они прыгнули в воду — так, будто это была вполне удобная дверь.

Тени замелькали — зелёные, серые, оливковые.

-Кто это, — спросил Василёк.

-Это тени квадратов и треугольников, — отозвался Водяной.

-Мы что-то их не видели сегодня.

-А их не всегда можно увидеть, — объяснил Водяной. — Они любят прятаться порою.

Трава потянулась, и показалось, что сом из неё качает большой головою — но не укоризненно, ибо друзей не в чем было укорять.

Их плаванье усилились, повлекло их вверх и вверх, и они вырвались на воздух, и, по-прежнему держась за руки, взмыли над прудом.

Естественно, сухие.

-Встретим ли ворону? — поинтересовался мальчик.

-Кто её знает? — отозвался Водяной. — Она, может быть, разучилась превращать грай в дружественные шарики. Где-нибудь сидит и старается восстановить это уменье.

Они летели быстро, воздух качался вокруг, свежий и струистый, крыши домов становились ниже и ниже.

Наконец, они влетели в окно, и оказались в комнате Василька.

-Чудесно, — сказал мальчик.

-Рад, что тебе понравилось, — отозвался Водяной, похлопывая себя по карманам.

-А как ты исчезнешь на этот раз?

-Пожалуй, так же, как и появился, — сказал Водяной. — Через лейку.

Он подошёл к подоконнику, опустил палец в лейку, и стал таять в воздухе. Потом достал палец, и сказал:

-Пока, Василёк.

-Когда увидимся? — спросил Василёк.

Водяной улыбнулся загадочно, погрузил палец в лейку, и — растаял.

Жалко он не стал уходить через маленькую капельку, подумал мальчик, глядя в окно.

6

-А не смогли бы мы играть зимой? — спросил Василёк Водяного, когда он появился в следующий раз.

-Едва ли, — ответил Водяной, сидя на диванном валике и болтая ножками.

Он был маленький пока.

-Зимой Водяные обычно спят, — пояснил он.

-А-а-а, — разочарованно протянул мальчик.

-А что, — оживился Водяной, — ты любишь зиму больше лета?

-Да нет, конечно, — отозвался мальчик. — Просто представилось, как мы с тобой катаемся с горок.

-Ух ты, — воскликнул Водяной, скатываясь с диванного валика. — Вперёд, на Водяном! — крикнул он, увеличиваясь, и становясь размером с мальчишку.

-Разве на тебе можно кататься? — спросил Василёк.

-А то, — подбоченясь, ответил Водяной. — Кстати, я хотел предложить тебе — занимательная прогулка на Водяном. Ты не против?

-Не знаю, — сказал мальчик, поёживаясь. — Как-то неудобно. Всё вместе и вместе, а тут — верхом на тебе. Ты же не санки.

-Я, разумеется, не санки, — отозвался Водяной. — Я гораздо лучше.

Ну, давай.

Он опустился на четвереньки, и, будто маленькое креслице, подхватил слегка растерявшегося мальчишку. Потом вылетел в окно.

Сидеть на Водяном было удобно — он был мягкий, слегка подрагивающий в полёте, а летел он — быстро.

-У тебя как — голова не кружится? — поинтересовался он.

-Не-а, — отозвался мальчик, — уже привычно оглядывая воздух.

-Ты знаешь, — добавил он, — на тебе оказывается сидеть очень приятно.

-Ещё б, — отозвался Водяной, и запел:

Булочки с повидло,

Лопать не обидно.

Но обидно, если нас

Слопают они сейчас.

-Ты что? — удивился мальчик, — какие булочки? Откуда они возьмутся в воздухе? И почему они должны нас слопать?

-О, это такие особые лопающие булочки, — пояснил Водяной. —

Встретил я как-то парочку. Так чуть и впрямь меня не слопали. Но тебе нечего бояться, коли ты со мной. Нам не страшны никакие булочки!

Мальчик, в первый раз услышавший, что булочек можно бояться, хмыкнул недоверчиво.

-А вон, кстати, одна летит, — воскликнул Водяной.

-Так они ещё и летают, — восхитился мальчишка.

-Ну да, — сказал Водяной, ловко сбрасывая Василька и ловя его за руку.

Булочка — довольно крупная, важная — летела прямо на них, разевая пасть.

Да, да — у этой странной булочки была пасть — и она разевала её так, что виднелось повидло. А были у неё зубы или нет — оставалось непонятным.

Друзья ловко увернулись от булочки, причём Василёк на лету ухитрился поймать немного повидло и тотчас съесть его.

Булочка обернулась, недовольная.

-Вот ещё, — сказала она. — А сама ничем не поживилась, и повидло растеряла.

Тем не менее, она полетела вперёд, и воздух точно расступался перед нею.

-Такие булочки, — пояснил Водяной, — не умеют поворачивать. Они очень прямолинейны.

-Лопающая, летающая, прямолинейная булочка, — задумался Василёк. — Это нечто.

-Чего только не встретишь, а? — лукаво подмигнул Водяной.

И Василёк согласился.

Они парили, держась за руки.

Воздух плавными кругами тёк вокруг.

-А воздух не может сгуститься в воду? — вдруг спросил Василёк.

-Этот? — нет. Зачем же ему сгущаться?

-Да, я ещё спросить хотел — а эти лопающие булочки — они что, всё лопают?

-Вообще, насколько я знаю, — ответил Водяной, — они всеядны. Но в последнее время, говорят, появились разновидности — те, что питаются только чем-то одним...

-А чем одним?

-Ну, мечтами, к примеру...

-Разве мечтами будешь сыт?

-Как знать, как знать, — отвечал Водяной философически. — У каждой булочки — свой рацион.

-А мне иногда хочется питаться одними булочками, — заметил мальчик.

-Тебе станет скучно от такого питанья, — заметил Водяной.

-Ну, тебе ж не скучно питаться только водой!

-Я другое дело. Я так устроен.

-Жаль, нельзя быть устроенным так, чтобы питаться только булочками, — заметил Василёк.

Они пролетали какую-то длинную мачту.

-Может быть, посидим? — предложил Водяной.

Мальчик согласился.

Они уселись на перекладине, болтая ногами.

Вдруг воздух сгустился вокруг их движений, и из него возникло маленькое существо — розоватое и пушистое.

-Ты кто? — спросил мальчик.

-Мог бы и сам догадаться, — ответило существо. — Я — болтанье.

-Нашими ногами? — уточнил Василёк.

-Ну, конечно, — подтвердило существо.

-То есть, если ты улетишь — мы не сможем дальше...

-Сможете, сможете, — сказало существо весело. — Болтаний много.

Просто мне захотелось отделиться и полетать самостоятельно.

И оно улетело.

А друзья продолжали болтать ногами, как ни в чём не бывало.

-Интересно, способна ли булочка слопать болтанье? — поинтересовался мальчик.

-Вполне возможно, вполне возможно, — отвечал Водяной. — Но я, конечно, не знаю, придётся ли оно ей по вкусу.

Ещё немножко посидев, друзья, взявшись за руки, полетели дальше.

-Покувыркаемся в воздухе? — предложил Водяной.

Мальчик согласился охотно.

Они кувыркались, созидая занятные, по цвету похожие на алюминий, кольца.

Мальчик немножко повисел вниз головой, потом перевернулся, перескочил через Водяного, который рассыпался суммой весёлых брызг. И снова собрался — улыбающийся, лукавый.

-Вот это веселье! — воскликнул Василёк.

Нечто маленькое и золотое порхало рядом, и мальчик схватил его, но тут же выпустил.

-Жжётся, — объяснил он.

-Ещё бы, — сказал Водяной. — Это одна из брызг.

-Из тех, на какие разлетелся ты?

-Ну да.

-Но ведь ты Водяной? Как же она может жечься?

-А никак, — сказал Водяной. Он поймал брызгу, и добавил — Но жжётся.

Он подул на неё, и она стала белой.

-Теперь не будет, — произнёс он, протягивая её мальчику.

Василёк подержал её два-три мгновенья, и отпустил.

У брызги появился крошечный хвостик, которым она и помахала в воздухе, улетая.

-Значит, всё в порядке, — подытожил Водяной. — Мы не стали добычей булочки, и брызга не обожгла тебе руку. Про болтанье я не говорю — от него не приходится ждать чего-нибудь плохого.

-То есть? — начал было Василёк.

-То есть полёт можно считать успешным, — ответил его друг.

-А мне вдруг вспомнилось, — сказал Василёк, — как улитка превращалась в улыбку. У неё это здорово получалось — улыбка была ничуть не менее мила, чем улитка.

-Все настоящие улитки таковы, — молви Водяной. — Именно поэтому они и зовутся настоящими.

Крыши домов тянулись внизу, и машины струились в ущельях меж ними пёстрыми потоками.

Водяной дунул — и шустрые шарики полетели вниз, превращаясь в плоские блики.

Блики разноцветно поиграли на крышах машин и растаяли.

-Они красивые, — сказал мальчик.

-Но никогда не бывают долговечными, — пояснил Водяной. — Поиграют несколько минут — и восвояси.

-А где у них свояси? — полюбопытствовал Василёк.

-Свояси бывают разные, — объяснил Водяной. — У этих они где-то в серединке моего дыханья.

И он дунул снова, произведя забавные колечки.

Мальчик схватил одно рукой, оно посверкало, сделалось прозрачным и исчезло.

-У колечек тоже бывают свояси? — спросил Василёк.

-Конечно. Свояси бывают у всех.

Другие колечки затеяли чехарду, потом догонялки.

-Не потеряются? — обеспокоился мальчик.

-Нет-нет, не бойся. Ничто не теряется в мире. Хоть он и велик.

Колечки были уже далеко, но ни крылышек, ни хвостов у них не возникло — они так и исчезали милыми сверкающими колечками.

Дом Василька был близко.

Окно, открытое широко, ожидало друзей, как верная дверь.

Не обращаясь ни к кому, Водяной сказал:

-Просто не знаю, как закончить эту главку.

Но мальчик понял его.

Он сказал:

-А давай просто исчезнем?

-Просто исчезнем? — переспросил Водяной? — А это мысль.

И они растаяли в воздухе.

После чего Василёк появился в своей комнате и сел за книгу.

7

-Главное — контуры и силуэты, — говорил Водяной, удобно расположившись на диване.

На этот раз он выплыл из крана в ванной, приветствовал Василька, тут же увеличился, немного брызгаясь, и они перешли в комнату.

-Как это главное? — спросил Василёк. — Я как раз всегда считал, что главное — это то, что внутри этих самых контуров и силуэтов.

-Нет-нет, — сказал водяной уверенно. — Подумай сам, если бы не контуры и силуэты, то что бы могло наполнить их?

-А есть ли контуры у мечты? — полюбопытствовал Василёк.

-Пожалуй, — отозвался Водяной. — Хотя достаточно зыбкие, точно размытые дождём.

-А ты, как водяной, наверное любишь дожди?

-Дожди, пруды, ванные — вообще любую воду. Водяной не может без воды, — констатировал Водяной, подняв указательный палец.

-А ты говорил, что вода и воздух дружат, — напомнил Василёк. — Значит, ты и воздух любишь?

-Конечно. Дождик же капает из воздуха. Впрочем, и суша дружит с водою и воздухом — так, что я и её люблю.

Он помахал ручками, и спросил —

Ну, куда мы отправимся на этот раз?

-А из чего можно выбирать?

-О, из всякого. Впрочем, это всякое — всегда ограничено. В этом его суть, и от этого несколько грустно. Но мы с тобой грустить не будем, правда?

Василёк кивнул.

-Тогда, отправимся в воздушную прогулку по крышам.

-Здорово, — восхитился Василёк. — А как мы это сделаем?

-Очень просто, — сообщил Водяной. — Просто лучше, чем сложно, я так полагаю. Сначала мы нырнём в трубы, и по ним, по воде — ты ведь не забыл правило помогающее дышать в ней? — поднимемся вверх, выше и выше, и выскочим уже на крыше.

-Рифма получилась, — сказал Василёк. — Выше-крыши?

-А ты любишь рифмы? — поинтересовался Водяной.

-Никогда не задумывался, — честно признался Василёк.

-Ну, пошли.

И они отправились в ванную.

-Стой, — испугался Василёк — а вдруг прогулка сорвётся? — Ты можешь уменьшаться и увеличиваться, а я-то как?

-Ну, я же с тобой, — успокоил Водяной. — Значит, всё получится. Бери меня за руку.

Василёк взял, и тотчас всё завертелось, закружилось; Василёк почувствовал, что он уменьшается, что было забавно, а вовсе не страшно, ибо его друг Водяной был рядом и уменьшался с такой же скоростью. Они синхронно вращались некоторое время, а потом с лёгкостью необыкновенной, ввинтились в кран. Снова, как в прошлые разы, Василёк представил, что вода — это воздух, и задышал — совершенно свободно. Вода была повсюду, она несла их, качала, иногда замедляя движенье, потом накатывала новой волной, и они неслись, неслись. Было здорово.

Наконец, новый гребень выбросил их на крышу — сухих и невредимый, маленьких, держащихся за руки.

-Уф, — выдохнул Водяной. — Ну, как тебе понравилось?

-Очень понравилось, — отозвался Василёк.

Они стояли посреди крыши, как будто посреди каменной поляны, и солнце играло весело-весело, и зайчики перемигивались с ними.

-Знаешь, что? — сказал Водяной. — Я думаю, здесь не стоит увеличиваться. Это излишне.

-Так мы останемся маленькими? — уточнил Василёк.

-Ну да. По-моему это оптимальный вариант.

Один из зайчиков, только что перепрыгнувший через другой, разогнулся, и заметил:

-Маленьким быть вообще приятней.

А, спохватившись, добавил:

Здрасьте.

-Здравствуйте, — ответил Василёк. — Не позволите ли поиграть с вами?

-Надо же, — удивился зайчик, — первый раз у меня спрашивают позволенья на это. Обычно, нас просто используют в своих целях.

-Поиграй, поиграй, — сказал Водяной. — А я немножко полюбуюсь солнышком.

-Сегодня оно очень яркое, — отозвался зайчик. — Смотрите, как бы не натрудить глаза.

-Ничего, — ответил Водяной. — У меня водяные глаза и им ничего не будет от яркого солнышка.

И какое-то время Василёк играл с зайчиками — он прыгал с ними, резвился, догонял их, хватал в шутку — они были солнечно-пушистыми, очень приятными наощупь — смеялся, бегал с ними наперегонки. Несколько зайчиков перепорхнули через край крыши и полетели куда-то, ловко растворившись в воздухе.

-Теперь, — сказал, наконец, старший — нам пора прощаться. Спасибо за игру.

-И вам спасибо, — отозвался Василёк. — Мне ещё никогда не было так весело.

Старший построил всех зайчиков по росту — если понятие рост применимо к таким кругленьким и маленьким существам, скомандовал, и они взлетели, как небольшой косяк птиц. Через минуту их уже не было видно.

Водяной смотрел на солнце.

-Не слепит? — поинтересовался Василёк, подходя к нему.

-Нет, — ответил Водяной. — Водяные вообще могут долго смотреть на солнце.

Он перевёл взгляд на приятеля.

-Ну, — подытожил, — думаю, хватит теперь. Можно пойти погулять.

И они пошли.

Обогнули одну трубу и приблизились ко второй.

-Эта труба напоминает мне жилище Тюни, — сказал Василёк.

-Да, пожалуй, только её домик побольше.

Они подошли к трубе совсем близко, и из неё раздалось сопенье.

-Неужели и тут кто-то живёт? — удивился Василёк.

-А как же? — сказал Водяной. — Всюду кто-то живёт. Вероятней всего Хохрик. Или Мыхрик, — предположил он, подумав.

Сопенье усилилось, из трубы повалил серебряный пар, сменившийся брызгами, потом вытянулась мордочка и показалось всё тело — длинное, гладкое, крапчатое.

-Точно, — сказал водяной. — Это Мыхрик.

-А вы кого ждали? — спросил Мыхрик, сворачиваясь кольцом, наподобие собачки, и лапками протирая глаза.

-Возможно Хохрика, — ответил Водяной.

-Хохрики живут в норах, — сообщил Мыхрик. — причём рытьё нор у них доведено до совершенства — они способны прорыть их даже в воздухе.

-Невероятно, — вздохнул Василёк. — А как они это делают?

Если бы у Мыхрика были плечи, он бы ими пожал, и так ему пришлось помахать хвостом.

-Честно говоря, я и сам не знаю, — отозвался он. — Они становятся невидимыми и вращательными движеньями прорывают в воздухе туннели. Потом загибают их, увенчивают чашечками, и в них уже живут. Наверно, хорошо. Не знаю — никогда не встречал ни одного Хохрика.

-А вы, Мыхрик, живёте в трубе?

-Почему, не только. Но в основном — да.

Водяной почесал ладошку. Капелька, брызнувшая из неё, попала Мыхрику на нос, и тот облизнулся.

-Это была серебряная капелька, — сказал он. — Я больше люблю золотые. Они очень сладкие.

-Пожалуйста, — сказал Водяной. — Мне не жалко.

Он почесал другую ладошку, и капелька получилась золотой. Такой он и поднёс её Мыхрику — на ладошке, и тот слизал и поблагодарил.

-Вот, — прибавил он. — Можно считать и пообедали.

-Вам достаточно всего двух капелек?

-Вполне. Мы, Мыхрики, существа непривередливые. Особенно в дни, когда светит такое яркое солнце.

-Вы, Мыхрик, тоже любите смотреть на солнце? — спросил Водяной.

-О, конечно. Кто же не любит этого?

-Мой друг Водяной, — сообщил Василёк, — сегодня долго смотрел на солнце. Пока я играл с его зайчиками.

-Да, они часто тут прыгают. Но потом всегда улетают.

-А не слепит ли вас солнце? — спросил Василёк, — я имею в виду, если долго смотреть...

-Нет, нет, — отозвался Мыхрик. — Для этого у меня есть специальные мыхриковы очки.

Он свистнул, и очки, забавно передвигаясь, вылезли из трубы, и подкатились к друзьям, как маленькие сдвоенные колёса.

-Поздоровайтесь, — сказал Мыхрик.

Очки поздоровались вежливо, ибо это были не только мыхриковы очки, но и ещё очень вежливые очки.

-А я вообще не встречал невежливых очков, — заметил Василёк. — Но обычно они молчат.

-Мы тоже не особенно говорливы, — заметили очки.

-Вы? Разве вас двое?

-Нет, мы одни, — пояснили очки. — Но состоим из двух стёкол.

-Теперь, если вы не против, мы с очками поглядим на солнце.

-Мы не против, — отозвались друзья.

-Тем более, — сказал Водяной, — что и сами мы собирались прогуляться.

Очки закатились к Мыхрику на нос, и он стал глядеть на солнце. Очки при этом блестели, очень довольные.

А друзья пошли дальше — гулять по крыше.

-Смотри, — сказал Водяной. — Теперь ты сам можешь убедиться, что самое главное — это контуры и силуэты. Контуры домов и силуэты труб.

-Всё же, по-моему ты не прав, — ответил Василёк, — если бы были одни контуры домов, где бы мы жили? А ты сам?

-О, я б всегда нашёл себе убежище. Вернее, пристанище.

-А можно убежать из убежища в пристанище?

-Можно я думаю. Но не пробовал пока. А вот смотри какой красивый силуэт трубы!

Кажется, силуэту понравилось, что говорят о нём. Он кокетливо повернулся, отделился от трубы и подплыл по воздуху к приятелям.

-А вы похожи на гобой, уважаемый силуэт, — сказал Василёк.

-Что ж, возможно я когда-нибудь и стану гобоем, — ответил силуэт. — Но даже и теперь, когда я всего лишь силуэт, очень приятно, что я кому-то понравился.

Не спускаясь на крышу, он отвесил приятелям два очень изящных поклона, и отправился путешествовать по воздуху.

-А он не вернётся к трубе? — поинтересовался Василёк.

-Нет, зачем ему это, — ответил Водяной. — А труба не будет переживать, она вырастит себе новый.

-Разве можно вырастить силуэт?

-А как же. Необходимо — если твой решил стать гобоем и отправился путешествовать по воздуху. И контур тоже можно вырастить. Если растить его хорошо, с нежностью, он будет весьма пушист.

По дороге — точнее, по крыше им попадались то и дело мелкие камешки...

Василёк поинтересовался, откуда они здесь берутся.

-Они падают с неба, — ответил Водяной. И добавил — Когда никто не видит.

-А может быть, они и оживают, когда никого нет?

-Конечно, — ответил Водяной. — Но не только, когда никого нет. Смотри.

Он дунул — но как-то по-особенному, с брызгами, и камешки тотчас поднялись с мест, и закружились хороводом.

-Как хорошо, что нас ничего не привязывает к месту, — верещали они, — как хорошо, что мы можем виться, как птички.

Они были разноцветные, и крыша озарилась малиново-золотистым сияньем, в котором проскальзывали зелёные крапинки.

Потом они организовались в подобие косяка, и, как до этого солнечные зайчики, улетели.

-Интересно, — им известно направленье, в котором они полетят?

-Пожалуй. — Отозвался Водяной. — А может, и нет. Главное, что они улетели.

-Вот скажи, — спросил мальчик, — мы путешествовали с тобой по воде, по крыше, а можно ли путешествовать по огню?

-Да, — откликнулся его друг. — Я же говорил тебе, что вода дружит с воздухом, значит и с огнём тоже. А я дружу со всеми. На то я и Водяной.

-И тебе не страшен огонь?

-Конечно, нет. Огни вообще-то бывают разные. Тот, что я выращу сейчас — не страшен никому.

И Водяной щёлкнул пальцами, из которых тотчас выбросились снопы искр. Они увеличивались, переливались, в них замелькали дуги и полукружья, и огонь — полноценный огонь размером с куст — возник на крыше — рыжий, как лисий хвост.

-Досточтимый огонь, — обратился к нему Водяной. — Позвольте нам с другом слегка попутешествовать по вашим зигзагам.

-Пожалуйста, — ответил Огонь. — Заходите.

И, взявшись за руки, они зашли — так легко, как входят в дверь. Но двери у огня не было — была сумма разной длины коридоров, которые играли красным, жёлтым, оранжевым цветами, и выращивали на своих стенах невиданные цветы.

Василёк сорвал один из них, чтобы рассмотреть повнимательней. В середке у него был крохотный камушек, из коего и рос огнистый цветок.

-Увы, — сказал Водяной, — ты не сможешь взять его с собой. Такие цветы живут только внутри огня.

Они походили ещё немного, и, насладившись сполна разнообразными видами, какие дарил огонь, вышли из него наружу.

То есть на крышу.

-Спасибо, — сказал Водяной. — Нам очень понравилось.

-Не за что, — ответил огонь, и погас — скорее быстро, чем медленно.

-Теперь, — предложил Водяной, — мы пролетим подземным коридором.

-Разве таким коридором можно лететь? я думаю, скорее ползать.

-Ползать тоже можно, но летать удобней. Ну, раз-два.

Мальчик снова взял его за руку, и зажмурил глаза, как попросил Водяной. А когда открыл их, вокруг были серые и черноватые стены — странные каналы переходили один в другой, и корни свешивались, как причудливые украшенья.

-А тут совсем не страшно, — сказал Василёк.

-Конечно. Страшного вообще не бывает. Всё осмыслено, надо только уметь видеть.

Шланг — тот самый, из финала их первого путешествия — возник на пути — он поднялся лоснистой, никогда никого не жалящей змеёй, выпустил немного воды в знак приветствия, и спросил —

Не хотите ли полететь на мне на крышу?

-О, это было б чудесно, — сказал мальчик.

Змея-шланг подобралась к ним поближе, и они сели верхом, как на лошадь.

-Только надо зажмуриться, — предупредил шланг.

Василёк зажмурился, и дальше вслушивался в ощущенье полёта — манящее, весёлое.

Уже на крыше, распрощавшись со шлангом, отправившимся восвояси, он сказал Водяному — Я налетался на всю жизнь.

-Что ты, — откликнулся друг, — налетаться на всю жизнь невозможно.

Но теперь тебе предстоит окончательный, водный полёт.

-Какой же?

-Домой.

Васильку стало немножко грустно, но Водяной утешил его, сказав, что все путешествия и предпринимаются для того, чтобы вернуться домой.

Они снова взялись за руки, но зажмуриваться было не нужно.

Они мчались в сердцевине доброжелательного водного потока, и мальчик узнавал и настоящую улитку, ласково качавшую рожками, и весёлых креветок, и лобастого мудрого сома, и джинна, улыбнувшегося ему добродушно, и многих-многих других, с кем довелось встретиться.

Вырвавшись из крана, они съехали, как по снежной горке, по боку раковины, и Водяной — умело, как всегда — увеличил и мальчика, и себя.

-Ну, вот и всё, — сказал он. — Пора прощаться.

-Совсем? — спросил Василёк, стараясь не показать, что ему всё же грустно.

-Что ты, просто на время, — воскликнул Водяной. — На время, ибо запомни — ничто хорошее никогда не кончается в жизни. Просто нужно уметь видеть это хорошее. Видеть — и сохранять его в себе.

И он снова, закрутившись ловким винтом, взмыл вверх, вспыхнул перламутровою игрою огней, и стал маленькой капелькой, растаявшей на ладони Василька.

А мальчик сел к окну, и, глядя на двор, стал думать о том, что ничего хорошее никогда не кончается.

Скачать произведение

Работы автора:

Индекс опоры

Сгореть стихами для других

Абсурдинки

все работы

2004 — 2024 © Творческая Мастерская
Все права на материалы, находящиеся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе об авторском праве и смежных правах. Любое использование материалов сайта, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается. Играть в Атаку